Юффи задохнулась от возмущения, а пальцы сами сжались в кулаки.
— Ты… ты на его стороне?! — возмутилась она, сверля родителя взглядом. — Папа, как ты можешь!..
— Я в ваши разборки не встреваю, — твердо заявил герцог. — Прости, родная, разбирайтесь между собой сами, — усмехнулся он. — Кроме всего прочего, я советник, милая, нахожусь на государственной службе. Я бы тебе советовал послезавтра все же явиться самой во дворец, — благожелательно добавил Анво, аккуратно складывая послание его величества. — Хотя, поступай, как знаешь, ты же у меня теперь взрослая девочка. — В голосе отца послышались ехидные нотки, и Юффиль опять отчаянно покраснела.
— Ты… Ты… — Она не нашлась что ответить, топнула ногой от избытка эмоций и вылетела из кабинета, только что не хлопнув дверью.
Взбежала по лестнице на второй этаж в свои покои, в которых не была так долго, ворвалась в спальню и с размаху плюхнулась на кровать, показавшуюся маленькой и узкой после шикарного королевского ложа. На котором так уютно было лежать рядом с Рэем… Юффи зажмурилась и совершенно неожиданно для себя тихо расплакалась, чувствуя, как в груди нарастает странное жжение, а сердце болезненно пульсирует, и его стук отдается в ушах. Она не понимала, что с ней, откуда этот всплеск, почему предложение короля вызвало у нее такую реакцию. Но обида не желала уходить, и слезы не хотели прекращаться. Юффиль смутно почувствовала, как кто-то сел рядом и погладил ее по голове, а потом услышала мягкий мамин голос:
— Родная моя, ну что ты, девочка? Что случилось, Ручеек?
Она выпрямилась, сморгнула слезы и посмотрела на маму.
— Он… — Юффи всхлипнула, потом уткнулась герцогине в грудь и глухо проговорила: — Он меня не любит!..
И снова рыдания сдавили горло, и некоторое время девушка молча глотала слезы.
— А ты его? — тихо спросила старшая леди де Фродан.
Юффиль крепче обняла мать.
— Люблю-у-у-у!.. — почти простонала она, не в силах больше скрывать от самой себя грустную правду.
«Ну, слава богам», — донеслось от Лазурки облегченное, но виконтесса не осадила драконицу. Ей сейчас до ужаса было жалко себя, что она таки втюрилась в бесчувственного чурбана, носившего корону и заботившегося только об удовлетворении своих инстинктов. Герцогиня молча гладила дочь по голове, терпеливо дожидаясь, пока стихнут рыдания, и наконец Юффиль немного успокоилась, только иногда вздрагивала да судорожно вздыхала.
— Я не вернусь к нему, — устало произнесла она, отстранившись от матери и старательно пряча взгляд.
