— Позвольте…
Но тут же отлетел, получив сильный тычок в грудь. Вошедший захлопнул дверь и встал перед ней, расставив руки. Затем уважительно поклонился, как будто удар, которым он угостил Патена, составлял часть положенных гостю особых почестей. Патен рухнул на стул, он весь вспотел.
— Если я сию же минуту не выйду, — пробормотал он, — то мне станет…
И в тот же миг подумал да я уж давно должен был окочуриться, — в зале показались две женщины, и в нем снова ожил мучительный стыд. Он закрыл лицо руками, но сквозь пальцы увидел, что перед ним что-то поставили. Миску с супом. Лоб и лысина у него взмокли. Несмотря на жару он был в костюме, при галстуке. Начальник, подумалось ему, никогда и дня бы не стал терпеть в фирме подчиненного, от которого так несет потом, и нашел бы способ уволить его, невзирая ни на какие заслуги. А он, Патен, показывается в таком виде чужим людям, потенциальным клиентам. Он оттолкнул миску и проревел
— Я требую, чтобы меня немедленно выпустили!
Но незнакомец еще решительнее заслонил дверь, продолжая улыбаться и скромно потупившись. Старшая из женщин, судя по всему хозяйка, мягко придвинула миску обратно, под самый подбородок Патену, и учтиво прошелестела
— Любая другая ваша просьба будет исполнена.
Чувствуя, что его вот-вот снова сморит апатия, но понимая, что позволить так обращаться с собой никак нельзя, Патен успел пробормотать
— Позовите мэра, я хочу поговорить с ним.
Вслед за чем преспокойно и равнодушно принялся за суп, забыв свой позор и не порываясь больше уйти. Миска опустела, а он так и сидел, почти уткнувшись носом в скатерть, безвольный и вялый. И только изредка брезжила мысль не забыть бы про работу.
— Здравствуйте, здравствуйте, месье Патен, вот и вы! Я глава местной администрации, — произнес по-французски незнакомый господин, фамильярно потрепав Патена по плечу.
Патен с трудом поднялся. Сейчас придется требовать объяснений и даже извинений, возмущаться, решат на себя надменный и презрительный вид, иначе подумают, что он понимает, почему его не выпускают, и признает такое унижение законным, но не наказание же это, в самом-то деле, за то, что он не смог вчера сам дойти до постели. Непременно нужно показать, как страшно он оскорблен. Но где взять сил…
— Приносим нижайшие извинения, месье Патен, нам, право же, весьма неловко, простите великодушно!
Чиновник поклонился, обе женщины и загораживавший дверь мужчина с готовностью последовали его примеру. Патен радостно устремился к выходу, но дверь была по-прежнему заперта.
