Божественная комедия. Чистилище | страница 41



103. – Скорей! скорей! чтоб с волею нетвердой[730]
Не опоздать! – кричали вслед строи, —
Усердье к благу любит Милосердый![731]
106. – О вы, в ком ныне острый жар любви
Восполнил лень, быть может, наказуя
За косность дел по вялости в крови!
109. Вот сей живой (и верьте, что не лгу я!),
Лишь день блеснет, хотел бы вверх взойти;
Скажите ж мне, где щель в скале найду я?[732]
112. Так вождь сказал бежавшим по пути,
И дух один: – Отбросив нерадивость,
Беги нам вслед, коль хочешь щель найти.
115. Нам воля так внушает торопливость,
Что стать не смеем! Извини ж мне, брат,
Коль нашу казнь ты счел за неучтивость.[733]
118. В Вероне был в Сан-Зено я аббат[734]
При Барбароссе добром, в век насилий,[735]
О чем досель в Милане все скорбят.
121. Одной ногой уж Некто стал в могиле,[736]
Аббатство вскоре вспомнит он, о том
Скорбя, зачем в то время был он в силе,
124. Когда, больного телом и умом,
Он сына незаконного наметил
Против закона к нам духовником.[737]
127. Умолк ли он, иль что еще ответил, —
Не знаю: вихрем мчались души те;
Но эту речь я слышал и заметил.
130. И тот, кто был помощник мне в нужде, —
– Взгляни, – сказал, – две сзади души эти
Унынья грех преследуют везде,
133. Крича бегущим: – Прежде смертью в сети
Был взят тот род, что видел моря дно,
Чем Иордан его узрели дети.[738]
136. И тем бойцам, которым не дано
Отваги мчаться с отраслью Анхиза,
Бесславно жизнь покончить суждено![739]
139. Как скоро сонм вдоль этого карниза
Настолько вдаль ушел, что скрылся с глаз, —
Мой ум одела дума, словно риза.
142. И с думой той толпа других сплелась,
И в думах тех блуждал я так мышленьем,
Что в неге чувств сомкнулись веки глаз,
145. И размышленье стало сновиденьем.[740]

Песнь девятнадцатая

Четвертый круг: грех уныния. – Символический сон Данте. – Ангел любви к Богу. – Подъем в пятый круг сребролюбивых. – Папа Адриан V.
1. В тот час, как холода Луны в лазурном
Пространстве звезд не может превозмочь
Зной дня, ослабленный Землей с Сатурном,[741] —
4. Когда встает для геомантов в ночь
Fortuna major, пред зарей, с обычной
Страны, где мгла бежит с востока прочь,[742]
7. Мне снилась тень жены косноязычной,
С культями рук, хромой, косой на вид,
Имевшей лик лишь мертвецу приличный.[743]
10. Я на нее глядел, и как живит
Остывшее под хладом ночи тело
Луч солнечный, так ей мой взгляд дарит[744]
13. Свободу уст, и выпрямился смело
Весь рост ее, и тусклый, мертвый лик[745]
Зарделся вдруг, как будто страсть в нем млела.
16. И вот, лишь в ней свободным стал язык?