Антиох получил мир с такими же приблизительно ограничениями прав, как и Филипп, кроме того, он уплачивал 15 000 талантов контрибуции и терял все свои прибрежные у Средиземного моря владения, после этого его государство стало называться Сирией. Он уже не делал попыток вернуть своей державе прежнее влияние, да вскоре он был и убит в отдаленных восточных областях, когда грабил один почитаемый храм (187). Из отнятых у Антиоха прибрежных областей все греческие города, которые держали сторону римлян ко дню битвы при Магнезии, получили полную самостоятельность, некоторые из них получили даже территориальные приращения, больше всех Родос. Все остальные, равно как и те, которыми владел Антиох в Европе, отданы были Эвмену, сыну и преемнику Аттала, царю пергамскому, в награду за его неизменную верность Риму и энергичную помощь в войне.
В Греции римляне должны были вести двухлетнюю войну с этолянами, которые напали на Филиппа. Этоляне, конечно, были совершенно побеждены и лишились некоторых областей, некоторых прав и уплатили контрибуцию (189). Ахейский союз не доводил дела до окончательного разрыва, но политическое падение греков именно в городах союза выражалось во всем своем жалком комизме. Ахейские общины, суетливо спорившие и враждовавшие друг с другом по совершенно ничтожным поводам, безусловно трусившие перед Римом и не думавшие ни о какой борьбе, в то же время делали наглые выходки против римлян: на одном совещании оратор под гром рукоплесканий заявил, что непонятно, почему сенат позволяет себе делать представления пред союзом в пользу того или другого города, когда союз ведь не вмешивается в отношения римлян к Капуе. Совершая мелочные, но возмутительные насилия над своими политическими противниками, все партии в то же время непрерывно слали в сенат самые кляузные жалобы, в которых не было решительно никакой возможности разобраться, так что наконец сенат положительно заявил, что не желает вступать ни в какие пелопоннесские дела и что ахейцы могут делать все, что им угодно (182). Совершенно неосновательно мнение, что римляне умышленно сеяли смуты между греками: в этом в Греции никогда не было недостатка, и если уж римляне в чем виноваты пред греками, то как раз, наоборот, в том, что предоставили им слишком много свободы.
Теперь римляне безусловно господствовали по всему побережью Средиземного моря, они не страшились никакого врага, но одного человека они боялись – Ганнибала. После своего поражения Антиох обязался выдать его, Ганнибал бежал и несколько времени скрывался на острове Крит, а затем явился ко двору вифинского царя Прузия, едва ли не самого ничтожного из современных властителей. И здесь Ганнибал быстро оказал значительные услуги в борьбе с варварскими соседними племенами. Пока жив был и действовал тот человек, который потряс было могущество Рима, римляне не чувствовали себя спокойно. Фламиний завел интриги при дворе Прузия, и царь подослал убить или схватить великого карфагенянина, – тогда Ганнибал принял яд (183). Так умер на шестьдесят седьмом году жизни величайший полководец древности, человек, чуть было не изменивший хода всемирной истории и – если такое дело вообще под силу кому-либо одному, – конечно, более всех на это способный.
