Джинни готова была снова отдаться ему, больше всего на свете она хотела стать его женой и быть с ним рядом всю жизнь. Но она знала, что сейчас он не захочет этого, не готов к этому. Она согласна была ждать, пока он преодолеет свое ожесточение и сердце его откроется для любви. Сейчас, в эту минуту, она хотела сделать все возможное для этого, потому что знала, что, может быть, сегодня последний раз до конца пути будет вместе с ним. Она надеялась, что ее ласки растопят его сердце и уничтожат его инстинктивный мужской страх перед узами любви. Он поймет, что она любит его, и захочет быть с ней всегда! И Джинни страстно прижалась к нему и прильнула к его твердым губам.
Рот Стива неистово впился в ее губы. Он знал, что им отпущено судьбой самое короткое время — и все-таки не подозревал, насколько безжалостно короткое. Дни и ночи он мечтал о ней и сейчас знал, что сорвет с нее одежду, бросит на кровать и снова познает ее упоительную близость.
Джинни чувствовала, что все тревоги, омрачавшие ее душу, растаяли в золотом сиянии любви. Ее тело было словно сачок, в котором трепетали нежными крылышками сотни бабочек, всей кожей она ощущала жжение и сладкую дрожь. Только один мужчина мог вызвать эти волшебные ощущения, и это был Стив. Она жаждала его поцелуев, его объятий, она готова была принадлежать ему — сегодня и еще много раз. Она хотела этого с неистовой силой. Может быть, она ведет себя безумно, безудержно, но иначе она не может.
Стив с наслаждением целовал ее горячие губы, то страстными и сильными поцелуями, то нежными касаниями. Его руки блуждали по ее телу. Он хотел ее, промедление становилось невыносимым, одежда стала досадным препятствием, и он отстегнул пистолеты, сбросил пояс, сапоги и одежду — Джинни нетерпеливо помогала ему, помогала и спустить со своих плеч ночную сорочку.
Он положил ее на кровать и, взглянув в ее лицо, увидел нежность и желание. На этот раз он не потушил лампу, и она не просила его об этом. Она увидела обнаженное мужское тело, и краска стыда и восторга залила ее щеки — Стив был словно античная статуя из бронзы. Сложение его было безупречно, а вес соответствовал росту: он не был слишком худ, но строен и мускулист — настоящий мужчина. Следы небольших старых шрамов усиливали мужественность его облика. На его руках и ногах росли черные волосы, но грудь была гладкой и безволосой, а шевелюра — черной и блестящей, как эбеновое дерево. А кудрявые волоски над его…
