– Ладно. Соседей кто из наших опрашивал?
– Еще не успели, вы же знаете, они все равно ничего путного не скажут, даже если что-то и видели.
– Это верно, хотя… Ты «уазик» никуда не отправлял? Пожалуй, одну вещицу можно и проверить через соседей. Этого они скрывать не станут. Если позвонит Васютин, я поехал на место происшествия. Где у нас схема этого района?
– А вот на полке.
– Благодарю. Если что-нибудь еще новое появится по свидетелям или у Василия, сообщите. Да, там же сейчас журналисты вокруг околачиваются, телевизионщики… У нас для них ничего. Следствие только разворачивается.
– Само собой, тайна следствия, а если по делу Вывизова пытать начнут относительно мертвого киллера?
– Перетопчутся. Кстати, не вздумайте кому-нибудь сбрехнуть, что киллер убит. Полезнее сообщить, что нам удалось его привести в чувство и он дал показания. Впрочем, пока не до этого.
Объезд прилегающих к особняку Лапина домов Трюхин проводил обстоятельно и методично. Конечно, можно было это поручить кому-нибудь из помощников, но все ребята по уши и так закопались в текучку, допросы свидетелей, составление протоколов, беседы с экспертами, поэтому Никифор решил, что и самому надо иногда потрудиться, не барин… И он двинулся в народ опрашивать стариков и старушек, домохозяек ближайших зданий и продавцов киосков и магазинчиков, расположенных по соседству.
Удостоверение Никифора действовало на всех на редкость однообразно. Стоило ему развернуть его и объявить:
– Я из полиции… – как в ответ тут же доносилось:
– Ничего не видела, выстрелы, да, слышала. Грохот на весь район.
– Машины? Какие машины. Автомобилей проносится мимо полно. Нет, номера не запоминал. Нет, ничего не видел. Из двора особняка? Нет, не заметил, чтобы кто-нибудь выезжал после выстрелов.
– Хорошо, а что вы чувствовали во время этой стрельбы или незадолго до выстрелов?
– Что я чувствовал?
– Да, именно вы. Надеюсь, это не тайна. Просто расскажите о ваших ощущениях. О вашем настроении… – Трюхин понимал, что более дурацкого вопроса в его положении придумать трудно. Какое дело следователю, работнику полиции до того, как там кто-то себя чувствовал, но Никифор задавал этот вопрос чисто интуитивно, вспомнив о стенаниях тетки Лапина и его дочки. И ответы жителей соседних домов подтвердили его предположения.
Почти все чувствовали себя в это утро не совсем в своей тарелке. Была некая гнетущая атмосфера, были мысли о покаянии, кое у кого из склонных к активному алкоголизму прослеживалось желание… нет, не напиться, а, скорее, напротив, завязать и вести праведный образ жизни.
