Знание-сила, 2002 № 01 (895) | страница 58

«В реальности» в России идут реформа государственного устройства и экономики, информационные войны, выборы, а «на самом деле» идет административная торговля между различными субъектами политических и экономических процессов. Правила этой торговли общеизвестны и составляют содержание негласного общественного договора.

«На самом деле» люди работают, обслуживая свое совокупное жилье, и платят тому, от кого действительно зависят. Мучительная торговля с деятелями административного рынка составляет в какой-то мере суть социальных отношений. Иногда эти отношения сугубо коммерческие, как в случае с инспекторами и другими сотрудниками ГИБДД, когда в каждом регионе свой всем известный прейскурант: за превышение скорости столько-то рублей, за езду без прав – столько-то. Гораздо чаще эта торговля не кодифицирована, и в каждом конкретном случае приходится оговаривать размер «налога» на деятельность и формы его оплаты.

Государству платят только за то, что каким-то образом вынужденно представлено «в реальности», – за дом. землю, автомашину, за то. что нельзя или трудно спрятать. А «налоги» за то, что есть «на самом деле», платятся рэкетирам – в форме и без нее.

Новый административный рынок оказался еще менее продуктивным, чем предыдущий. Борьба между олигархатами (российскими аналогами отраслей), органами власти субъектов федерации (аналогами обкомов-исполкомов СССР) и федеральной властью сформировала дифференциацию регионов по степени автономности от федерального центра (от воюющей Чечни, независимых Татарии и Башкирии до бывших советских автономий вроде республики Алтай, полностью зависимых от льгот и дотаций, предоставляемых федеральным центром). Кроме того, возникли разного типа олигархии: от «Газпрома» и РАО ЕЭС, пытающихся адаптировать внутреннюю и внешнюю политики государства под свои корпоративные задачи, до ТВ – каналов ОРТ и НТВ. контролирующих смысловое-информационное пространство и через него содержание федеральной политики «в реальности».

Одновременно пребывать «в реальности» государства, а жить «на самом деле» есть специфическая отечественная форма социальной стабильности. Я думаю, еще нескольким поколениям русских предстоит жить в такой ситуации. Слишком глубоко зашло это расслоение, став органическим и закрытым для рефлексии. Наша «реальность» не может существовать без «на самом деле», и любые попытки проводить реформы без понимания отношений между этими срезами жизни ждет та же судьба, что либеральные реформы начала 90-х годов.