РАСШИРЕНИЕ времени в гравитационном поле. Время расширяется не только при движении объекта со сверхвысокой скоростью, но и в случае действия мощного гравитационного поля. Итак, часы на поверхности Земли тикают чуть медленнее, чем в самолете или космическом пространстве (разница, правда, составляет всего несколько миллиардных долей секунды). Еще в семидесятые годы данный эффект был достоверно зафиксирован с помощью атомных часов. В 1985 году с высокой степенью точности он был подтвержден в рамках эксперимента NAVEX, проводившегося на борту космического корабля «Space Shuttle».
ГРАВИТАЦИОННЫЕ волны. Массы материи, движущиеся с ускорением (например, вращающиеся объекты), излучают гравитационные волны. Это – крохотные пространственно-временные осцилляции, распространяющиеся со скоростью света. В настоящее время на нашей планете построено уже три детектора, предназначенных для обнаружения гравитационных волн. Косвенным образом их существование уже удалось доказать. В 1994 году эта работа была удостоена Нобелевской премии в области физики. За двадцать лет до этого, в 1974 году, в созвездии Орла были открыты две нейтронные звезды, вращавшиеся друг относительно друга. Удалось зафиксировать радиоизлучение, испускаемое с поразительной периодичностью одной из этих звезд – погрешность интервалов составляла всего три миллионные доли секунды. Поэтому данный пульсар, известный под названием «PSR 1913 +16», можно было использовать в качестве точнейших «часов». С помощью этих «часов» впервые удалось проверить положения теории относительности, касающиеся мощных гравитационных полей. Кроме того, ученые обнаружили, что траектории движения этих нейтронных звезд сжимаются со скоростью три миллиметра за один оборот.
Конечно, дилетантам, этим «доморощенным теоретикам», всей своей сворой набрасывающимся на льва, труднее углядеть в сочинении двух кельнских мастеров физического эпатажа спорные, сомнительные пункты, передергивания, подтасовки и неточности – слишком искусно авторы маскируют свои слабости. Предварив книгу задорным, полемическим вступлением, в котором они сетуют на «недостаток научного дискурса в вопросе теории относительности», они затем обрушивают на читателя дотошные и вполне убедительные описания экспериментов, коими Эйнштейн подкреплял свою сенсационную теорию и которые, по словам кельнских критиков, оказались – на деле-то – фальсифицированными. Лишь при ближайшем, более тщательном рассмотрении удается заметить, что авторы умалчивают кое о каких деталях, вырывают цитаты из контекста, искажают смысл сказанного или происходившего.
