— Ясно. Решение верное. Пять баллов, плюс два балла за оригинальность решения. Экипаж Самохвалова предложил выдвинуть сквозь песок трубы для прохождения водных рубежей, обеспечить экипаж воздухом и вызвать аварийную команду. Решение половинчатое. Три балла. Минус один балл за секретность.
По реакции зала Алферов понял, что комиссия, сняв, по предложению кибернетика Казаринова, один балл с экипажа Самохвалова, поступила правильно. Лидер должен вести за собой другие экипажи и не бояться, что тебя опередят. Чувствуя поддержку зала, Василий Федорович полностью уверился, что его симпатии к экипажу Субботина разделяет подавляющее большинство курсантов, и никто не поймет решение комиссии превратно.
— Решение экипажа Кузнецова неверно. Вездеход, пробиваясь сквозь бархан, попадает в аварийную обстановку со смертельным риском от удушья. Между прочим, мы этот вариант промоделировали. Мощности двигателя не хватит пробиться до середины бархана. Вездеход застревает на глубине пяти-семи метров. Раскопать его быстро не удастся. Короче, два штрафных балла! Таким образом, экипаж Субботина остается на первом месте, на второе продвинулся экипаж Демина, на третьем — Самохвалова. Путевки на практику присуждаются экипажу Субботина.
Поднялся взъерошенный и красный от волнения Саша.
— Вас… силий Ф…Ф… Федорович, — начал он, заикаясь. — Вы нас не выслушали раньше. Выслушайте сейчас. Экипаж Субботина принимал участие в прохождении полигона неожиданностей вне конкурса и поэтому не считает возможным претендовать на путевки, независимо от последующего решения комиссии и набранных баллов.
— Как это понимать?
— Так и понимать. Путевки должен получить экипаж, участвовавший в конкурсе на полных правах, — отрезал Саша и сел.
— Субботин!
Михаил поднялся, слегка насупленный и готовый к отпору.
— Вы командор экипажа?
— Нет.
— Тогда этот, как его… Макаров?
— У нас нет командора, Василий Федорович, но заявление любого члена экипажа можно расценивать как заявление командора.
— Что это у тебя за новая форма демократии? — обратился Алферов к директору.
Тот развел руками, как бы говоря: я же тебя предупреждал, что у этой группы свои порядки.
— Значит, экипаж отказывается от путевок?
— Да, — твердо ответил Субботин.
— Уговаривать не буду. Путевки присуждаются экипажу Демина. Все свободны…
Расстроенный Алферов мерил шагами из угла в угол директорский кабинет. Теперь, когда их противоборство разрешалось так неожиданно, они снова обрели способность объективно оценивать события, вспомнили, что их связывают и студенческие годы, и давняя дружба. Баженов пригласил на какие-то необыкновенные вареники с квашеной капустой, и Алферов ждал, пока он закончит неотложные дела. В суматохе дня Василий Федорович так и не спросил у Баженова, что тот думает по поводу отказа субботинского экипажа, и сейчас, когда все документы были оформлены и подписаны, он понял, что именно этот вопрос более всего беспокоит его. И чем дольше он размышлял, тем менее мотивирован, как ему казалось, был поступок экипажа.
