— Мне надо забрать чемоданчик, я оставил его на вешалке в кино.
— Тогда в машину.
Почти на том самом месте, где вчера стоял «опель» Фроша, Шовель увидел большой черный «Мерседес-300», весь забрызганный грязью.
— Что за картину вы смотрели?
— Шпионаж. Клоунская лента, но публика съедает ее охотно.
— Правильно. Настоящий фильм о шпионаже невозможен. Если публике показать правду, она сломает стулья. Вспомните слова Клемансо перед смертью. «Если я расскажу все, что знаю, ни один человек не согласится умирать за родину».
Они доехали до кинотеатра, потом поискали стоянку у решетки Шлоссгартена. Войдя в парк, Шовель вздрогнул — ему показалось, что за темными деревьями мелькнули какие-то силуэты. Захотелось опрометью броситься назад в город, где огни, люди, движение. Но вокруг была тишина, которой звездное небо придавало объемность..
Лицо англичанина в профиль приобрело хищное выражение.
— Начнем? Из вашего досье мне известно, что вы единственный сын в семье. Ваш отец фельдшер, сейчас на пенсии; мать — лаборантка.
Мир встал на ноги… Сын фельдшера, ставший шпионом, чье досье перелистывают посторонние, не имеет возможности предаваться паскалевским размышлениям о бесконечности.
— Да. Я родился в «доме с умеренной квартплатой» на улице Камброн в XV округе Парижа. Родители провели там всю жизнь. Лишь два года назад я смог купить им крохотный домик возле Ментоны на Лазурном берегу. Сам я прожил на улице Камброн до двадцати шести лет. Дешевая постройка с тонкими перегородками, шумными соседями и поющими водопроводными трубами. Большинство жильцов — мелкие служащие, лавочники. Кстати, жизнь «белых воротничков» куда безрадостней жизни пролетария в спецовке. Они так же бедны, как рабочие предместий, но полны буржуазных претензий. Вечный страх «манкировать» окружающим, v патетическая потребность блефовать перед соседями… Мои родители были несколько иными. В доме были книги, репродукции. Жизнь скромная, дисциплинированная и… как бы это сказать… сплоченная. Я обожал родителей, а они меня.
— Словом, ваше детство протекало счастливо.
— Да. После сдачи экзамена на бакалавра, в шестнадцать лет, надо было выбирать карьеру. Роди-телц мечтали, чтобы я стал врачом. Но пример отца никак не вдохновлял меня — заниматься паралитиками и старческими немощами, нет, увольте. Я решил поступать в Высшую школу политических наук.
— Вот как!
— Двое приятелей, задававших тон в классе, собирались туда. Ну и мне не хотелось отставать… В школе сразу начались неприятности.
