— А что с ними? — Брат подался было к зеркалу на стене, но передумал, махнув рукой. — Ну, так — да или нет? Только шепотом, а то тебе снова споют про бабая.
— Что с твоими глазами? — упорствовала я, правда, потише.
— Глаза на месте. Значит, не умеешь? Ну, и фиг с тобой! Значит, я не расскажу тебе, что там шуршит и скребется. И ты и дальше будешь реветь и бояться, не зная, что они хорошие и совсем не злые.
Он поднялся, показывая, что разговор окончен. Любопытство победило страх, и я ухватила его за край пижамы:
— Хорошие?.. Не злые?.. Кто?
Ринат милостиво улыбнулся и приземлился на прежнее место.
— Ты точно никому не скажешь? Я могу тебе доверять?
— Никому! Клянусь. Честно-честно!
— Дожки.
— Что?
— Это дожки. Которые шуршат на чердаке.
— А кто это? Я о таких ни разу не слышала. Они большие? Они кусаются?..
— Кто, дожки? Нет, конечно. Они маленькие, разноцветные и пушистые.
— Здорово! А я могу их увидеть?
От нетерпения я принялась подпрыгивать на матрасе, отчего из дыр полезла колкая солома.
— Прямо сейчас? Может, лучше завтра?
— Нет-нет-нет! Если я не увижу их прямо сейчас, то буду бояться и дальше. Потому что я тебе не очень-то поверила.
— Не поверила? Тогда не пойдем. Вот еще: ты мне не веришь, а я тебя за это должен с чудесными существами знакомить!
— Поверила-поверила! Давай сейчас!
— Ладно, уговорила. Но мы должны выбраться отсюда тихо-тихо, чтобы баба-тетя не услышала и не застукала нас.
— Она сериал смотрит. Не услышит!
— Ладно, двигай за мной!
Переговариваясь шепотом, мы отправились в опасное путешествие на чердак. Нас ждали дремучие дебри коридора, лестница, логово чуткого хищника, откуда доносилась музыка и страстное мурлыканье телеящика, и, наконец, еще одна лестница, узкая и скрипучая.
Едва мы вышли за дверь, я крепко ухватила брата за руку. Пару раз он попытался выдернуть пальцы из моей потной ладошки, но безуспешно. На подходе к чердаку смирился и не предпринимал больше попыток к освобождению.
— Ну, мы пришли. Ты готова?
Не дожидаясь ответа, Ринат толкнул квадратную дверь. Она открылась на удивление беззвучно. За ней простиралась мгла, пахнущая пылью и старым хламом, и всеми детскими страхами.
— Включи свет, — попросила я жалобно.
— Нельзя. Пойдем!
Брат потянул меня вглубь опасной неизвестности, но я забуксовала.
— Мне страшно. Там темно!
Я подвыла в преддверье плача.
— Тихо! — Ринат зажал мне рот ладонью. Она была шершавой, как дощечка, и пахла так же — смолой. — Ну вот, знал же, что девчонкам верить нельзя, тем более, таким мелким! Прекрати, иначе явится баба-тетя, и знаешь, как нам с тобой влетит?! Мало не покажется — покажется много.
