— А может, я на что здесь сгожусь?
— Может, и сгодишься, — ответил старший.
— Если думкой расплодишься, — подхватил ведрусс, сидевший рядом. И все опять расхохотались.
Ерофей понял, что этим людям невозможно что-то советовать и предлагать, ибо у них — какой-то свой, особый взгляд на мир и совершенно иной жизненный уклад; похоже, они, эти загадочные и в то же время простые люди, не имеют ничего общего ни с выгодами, ни с наградами, ни с прихотями. Они даже сердиться не умеют… И вдруг Ерофей ощутил в себе непонятное спокойствие ко всему и умиротворение. И тут его обожгла какая-то вероломно-захватывающая, сладостно притягательная мысль: а что, если остаться здесь насовсем? Ерофей посмотрел на людей, ему улыбавшихся, и тоже улыбнулся. Он больше не хотел ничего говорить и доказывать, в этом не было смысла; а весь тайный смысл был в другом: в том, как ты чувствуешь себя в этом пространстве покоя и радости. И Ерофей им ответил:
— Я постараюсь пригодиться… И расплодиться…
Он вдруг сам рассмеялся от своих слов; и ведруссы удвоили этот смех.
Старший глянул на порванные сандалии Ерофея и сказал:
— Ты обувку-то выкинь свою, в ней теперь никуда не уйдёшь. Ты босым по земле походи, волю враз обретёшь и от хворей отвыкнешь, Земля — она лечит и силу даёт. А пока поживёшь вон в саду, там тебе всё покажут, расскажут и к делу пристроят. Коль понравится — так оставайся. Человек-то ты, вроде, способный.
Ерофей заулыбался и радостно ответил:
— Ну, спасибо; я сейчас, только выброшу эти…
Он встал и, сняв свою рваную обувку, хотел было её куда-то унести, но старший его остановил:
— Да оставь ты свои долгоступы; идём лучше в сад, нам время терять ни к чему.
Ерофей тут же оставил свои рваные сандалии. Оба ведрусса встали и пошли в сад, следом за ними последовал босой Ерофей.
Парень, сидевший с девушкой, спросил у могучего ведрусса, что старшим был:
— Свадомир, мы побудем ещё?
— Как хотите, — ответил тот на ходу и сделал жест тем, кто шёл рядом с ним.
Скоро все трое скрылись в зарослях садовых насаждений…
В своём саду Светослов с Ведамирой встречали вернувшегося Мирослава. Он подбежал к ним и с ходу выпалил:
— Мама, папа! Я сегодня ходил по воде! Я научился!
— Молодец! — похвалил отец.
— Ты умничка, Мирославушка, — вымолвила Ведамира, овеяв негой сына. Она поцеловала его и добавила:
— Теперь нам нужно подкрепиться — вас с Родосветом кашка ждёт, чтоб сил прибавить вам.
Родосвет, сидевший возле цветов, над которыми кружили большие шмели, встал и подошёл к маме. В этот момент Светослова что-то отвлекло. Он слегка напрягся и направил взгляд куда-то в небо.
