Буквально через час та же секретарь шефа, Татьяна Бовт, позвонила в редакцию и сообщила, что Бурков срочно требует меня к себе. Я ожидал всего, но не столь грубого и вздорного поведения умного и опытного политика — председателя правления АПН Буркова. Он, видимо, ни в грош не ставил людей ниже себя по должности, хотя старался казаться демократом. Как только я вошел в его кабинет и остановился у двери, он буквально метнул по длинному полированному столу, за которым по четвергам заседало правление, толстую записку так, что она, скользнув по столу, упала к моим ногам.
— Забери свою мразь! — злобно прорычал Бурков. — И убирайся!..
Я внешне спокойно поднял записку и вышел из его кабинета. Но меня всего трясло.
По удивительному совпадению в коридоре недалеко от своей комнаты я встретил Яниса Бролиша. Когда я работал в Швеции, Янис в посольстве неформально представлял Латвийскую ССР и занимался проблемами латышей-эмигрантов в Швеции. Мы тогда встречались и в посольстве на собраниях, и в клубе на разных мероприятиях. Не виделись мы с ним года четыре.
— Что ты здесь делаешь?! — изумился Янис.
— Работаю… — хмыкнул я и в свою очередь спросил: — А ты?
Мой старый знакомый с гордостью сообщил, что только что окончил Академию общественных наук при ЦК КПСС и назначен инструктором в отдел пропаганды ЦК, где курирует АПН!
— Теперь вот я пришел сюда посмотреть на вас и узнать, как вы работаете… — сообщил Янис.
Я еще не остыл от хамства Буркова, и мне жгла руки докладная записка.
— Хорошо работаем!.. — с издевкой сказал я. — Вот можешь посмотреть как…
Я протянул Янису свою докладную записку. Он пробежал глазами начало текста, затем аккуратно положил в папочку, с которой был.
— Ну, бывай здоров! — сказал я Янису, не настроенный болтать с ним на общие темы.
Он откланялся, обещая позвонить.
Однако на следующее утро позвонил совсем не он, а кто-то другой из отдела пропаганды ЦК. Представившись, он спросил меня:
— Игорь Елисеевич! Вы могли бы еще раз подписаться под вашей докладной запиской на имя Буркова?
— Хоть по три раза под каждой страницей… — довольно грубо ответил я, пребывая еще в дурном настроении после вчерашнего.
Собеседник словно не заметил моего тона и вежливо продолжал:
— А не могли бы вы прийти к нам, в ЦК, завтра в десять часов? Захватите, пожалуйста, фотокопию вашего макета юбилейного номера и материалы к нему на русском языке, которые вы отправляли в Хельсинки… Контрольные экземпляры журнала «ММ» мы уже получили из Финляндии… Пропуск вам будет заказан.
