– Борька… – шепнула я. – Ты спишь?
– Пока что нет, – тихо и невнятно сказал он.
– Слушай, Борька… А почему тебя Отвёртка Лопатой величал? Это случайно, или…
– Не случайно, – сказал он нехотя. – Из-за фамилии. Я же Веткин. Ветка – дерево – лопата…
– У вас что, класс с гуманитарным уклоном? – догадалась я. – Ассоциации неслабые. Почти как «деньги – кошелёк – бейсболка».
– Не, никто из класса у нас никуда не уклонялся. А при чём тут бейсболка? – заинтересовался Боря.
– Как при чём? Куплена на деньги из кошелька!
– Эх… Смешная ты, Элька.
– Элька? – удивилась я, даже приподнялась на локте. – Какая такая Элька?
– Бо-рю-элька, – улыбнулся Боря сквозь темноту.
По крайней мере мне показалось, что я вижу, как он улыбается.
Я улыбнулась в ответ.
И уснула.
…Среди ночи меня разбудило какое-то странное, неизвестное до этих пор чувство внутреннего противоречия. Я испугалась – неужели действительно туманная моя сущность так широка, что не вмещается в маленькое детское тельце? Неужели мне снова, вот уже который раз после превращения, грозит гибель, и теперь по-настоящему?
Я подошла к Боре и подёргала его за плечо. Никакой реакции! Подумав, я потянулась к Бориной пятке, которую он предусмотрительно высунул из-под одеяла, и пощекотала.
– Ты чего?! – испуганно подскочил он.
– Борь… – неуверенно сказала я, переступая с ноги на ногу. – Я себя неважно чувствую. Мне будто что-то мешает. Очень.
– Ой, извини! – схватился за голову Боря. – Пойдём, провожу тебя, куда следует. И свет включу, ты сама не дотянешься. Рассказать тебе о необходимой очерёдности действий?
Следующее моё пробуждение пришлось уже на утро.
Первого, кого я увидела после пробуждения, так это Борю. Он сидел на своей кровати и не сводил с меня глаз. Я даже засмущалась, о чём незамедлительно ему сообщила.
– Смотри на потолок, – сказала ему я. – Он симпатичнее.
Боря удивлённо расширил глаза и уставился на меня ещё пристальнее.
Обидно, когда пробуждение не сулит ничего хорошего. Те же руки, ноги, голова… Боря ведёт себя как-то странно. А главное – эта осенняя муха не прекращает ныть, пытаясь пролететь сквозь стекло. Свободу ей, видите ли, подавай. Не люблю мух. Скандальные они, сплетничать любят. Обо мне чего только не говорили! Даже ходили среди них слухи, будто я – заколдованный пчелиный рой, который во что бы то ни стало нужно расколдовать, а потом уничтожить. Наивные! Вот и сейчас эта крылатая угроза всего вкусного и сладкого никак не хотела умолкать:
