Она подняла голову и заметила неподалеку Бойда. Тот медленно вертел шляпой над головой. Погонщики ответили ему тем же жестом и рассыпались вокруг стада. Абигейль поняла, что они, наконец, останавливаются, и не знала, радоваться ли этому или беспокоиться еще больше — ведь сейчас они представляли собой прекрасную мишень. Огромную незащищенную мишень.
Хотя она видела в фургоне с припасами целый ряд ружей, это не успокоило ее, так как в случае необходимости оружие не может быть быстро приведено в готовность.
— Миссис Ферчайлд, могу ли я забрать вашу лошадь?
Абигейль резко повернулась и увидела улыбающееся лицо Билли Кендалла.
— Очень любезно с твоей стороны, Билли.
— Пустяки, мэм. — Он не спеша снял с лошади седельные сумки и передал ей.
По пути к костру она забрала из фургона свой спальный мешок. Бойд говорил, что некоторые погонщики прячут в постели свои сбережения, и, если кого-нибудь застают копающимся в чужих пожитках, ему несдобровать. Поэтому с постелями обращаются бережно, их охраняют. Но в данный момент Абигейль больше заботило то, как остаться живой, чем сохранность своего кошелька. Она вообще была готова отдать всю выручку от продажи скота за безопасное возвращение домой.
С постелью и седельными сумками в руках она уселась рядом с костром, не в силах заставить себя взять миску с бобами или кружку кофе. Прижимая к себе знакомый сверток со спальным мешком, она в тысячный раз желала только одного: очутиться в своем доме на ранчо.
Когда, наконец, у костра появился Бойд, Абигейль уже не надеялась остаться в живых. Все они погибнут, как и стадо, которое они гонят.
Бойд сел рядом с ней, вытянув ноги, и она почувствовала безумное желание предложить ему отбросить все предосторожности и ухватить немножко счастья перед тем, как улечься в могилу. К черту все последствия. Мертвым им уже будет наплевать на сплетни.
— Ты уже ела? — спросил Бойд, поглядев на ее руки, вцепившиеся в лежащий на коленях спальный мешок.
Проследив за его взглядом, Абигейль увидела, что ее пальцы побелели от напряжения. Она не могла расслабить их.
— Я не голодна.
Его брови поднялись.
— Мы уже, кажется, говорили об этом. Необходимо есть, независимо от того, голодна ты или нет. Иначе ты не сможешь провести целый день в седле.
— Ну и что? — мрачно сказала она.
Он нахмурил лоб.
— Я тебя не понимаю.
— Если нам предстоит умереть, то зачем беспокоиться о пребывании в седле? Зачем есть? Зачем вообще что-нибудь делать?
