Колыхались на земле зеленые травы, синели кругом сопки. Над землей, как и вчера, год и сотни, тысячи лет назад, величаво плыли белые облака, носились шаловливые ветры. И не понять было на первый взгляд, что плывут и носятся они не сами по себе, а по воле взрослеющего разума. Только трассирующие сероватыми тенями поясы пассажирского и транспортного сообщений говорили о времени, о сегодняшнем дне здесь — в дальнем заповедном уголке Сибири, так богатом красками.
Райтнер, жмурясь от яркого солнца, попытался представить обратное сочетание всех этих красок там — ну, хотя бы в мире фиолетового света — и засмеялся: на это, пожалуй, не хватило бы воображения даже у самой Юноны. Это надо было увидеть, попав туда, к ним, к своим — как их назвать? — единокровным, единоцелым… И ждать осталось совсем недолго, решающий час близок… Да вот он — наступает!
Из Пояса Пассажирского Сообщения отделился ветроплан, второй, третий… Вот они приземлились, из первого вышел высокий, чуть сутуловатый мужчина, из второго выкатилась громадная шарообразная фигура… А из верхнего, Транспортного, Пояса стали отделяться большие грузовые ветропланы и тоже стремительно пошли вниз.
Райтнер повернулся к реке и закричал, возбужденно размахивая руками:
— Ма-авра-а!!! Ми-икки-и!!!
И мелькнувшая затем картина — как по берегу в сторону черного купола бежала девушка с протянутыми вперед руками и развевающимися на ветру белыми волосами — навсегда врезалась в его память как олицетворение первого шага в Эпоху Великого Объединения.
