, — существует свой, „надпространственный“, мир, для обитателей которого естественны непостижимые для нас скорости, жители этого мира так же мечтают о предельно минусовой скорости, как мы о предельно плюсовой, — ведь к нам они могут проникнуть лишь тогда, когда преодолеют барьер минусовой скорости. У Времени — так вообще бесчисленное количество своих, ежемгновенно повторяющихся миров. За пределами плотности — свой мир (но давай мы все же будем называть их антимирами, привычнее как-то). Да, вот, пожалуй, самый понятный тебе пример: антимир за пределом плотности. Помнишь, как нас с тобой однажды заинтересовала „проблема „Черных дыр““
[12]? Знаешь, чем они оказались на самом деле?»
— Откуда же?..
— «Они оказались естественными „дверьми“ из нашего „рыхлого“ мира в мир, существующий за пределами плотности! Но и при наличии этих дверей, мнится мне, установить непосредственное общение с представителями плотностного мира будет чрезвычайно трудно. И знаешь — почему? А вот давай попытаемся представить одно невозможное фактически положение: физические размеры нас, „рыхлых“, и их, „плотных“, примерно одинаковы, и два мира сумели обменяться своими представителями. Ха-ха-ха! Представляю!.. Ну, водянистый Рыхлый наверняка сожмется у них до таких микроскопических величин, что его невозможно будет разглядеть ни в какие увеличительные приборы. Их же Плотный у нас раздуется самое малое до размеров разлюбезной нашей планеты!.. Но прочь шутки, прочь. Дойдет дело до непосредственного общения — разум найдет решение, на то он и разум, иначе не было бы смысла в его существовании. Завакуумный, заскоростной и заплотностный миры, мы, значит, перебрали. Пойдем дальше. Какие возьмем плоскости? Ну, пусть температурные. Здесь та же закономерность: за пределами плюсовой и минусовой температур — свои миры. За барьерами чистого света тоже имеются, обитают или — как там — расположены свои миры-антимиры. Вот тебе еще семь миров за семью цветами! Тут-то, наконец, мы и дошли конкретно до нас с тобой. Ты живешь в мире Белого света, ты — наш белый дублер, и звать-величать мы тебя станем в дальнейшем не иначе, как Дмитрием Карпатовым-Белым. Я — представитель Черного света, и, соответственно, Дмитрий Карпатов-Черный. Здрастьте!»
— Здоров… Но ведь и у нас есть черный свет. И сам по себе, и вообще… А в Лаборатории Света, я слышал, достигаются света и цвета очень высокой концентрации… — пробормотал я, стараясь казаться тоже в чем-то разбирающимся. Признаться честно, все время, пока мой черный дублер разъяснял мне положение вещей, я чувствовал себя весьма прескверно. Больше всего у меня горели почему-то уши.
