— Где она теперь?
— Там. — Мисс Гогарти дрожала. — Подобралась, как тигр перед прыжком. Сказала, что это вы убили, а потом попросила не отсылать ее. Я поняла, что это значит, и обещала ей.
— Подождите минутку, — сказал Финн и зашел к себе в комнату. Из глубины книжного шкафа, из-за «Рассказов Вельзевула», он достал стеклянную баночку со шприцем и ампулами хлорпромазина. Ввести ей большую дозу, пятьдесят миллиграммов… или даже семьдесят пять? Друзей у Финна не было, но имелись знакомые, которые могли достать все, что угодно. Миссис Гогарти все еще стояла перед дверью Лены; ее лицо дрожало, а в уголках не совсем симметричных голубых глаз уже поблескивали слезы.
Финн открыл дверь, пересек крошечную кухню и остановился в дверном проеме отсека, который сам построил. Лена скорчилась в кресле, поджав под себя ноги и обхватив руками голову. Увидев Финна, она прыгнула — ринулась на него и вцепилась пальцами ему в шею.
Миссис Гогарти тихо вскрикнула, захлопнула дверь и сползла по ней, словно брошенная подушка. Финн покачнулся под мертвой хваткой матери. Потом просунул ладони под ее пальцы, которые стискивали его стальными зажимами, заставил опустить руки, отвернул от себя, одной рукой удерживая запястья, а другой обхватив за шею. Теперь Лена скрипела зубами и бессвязно бормотала: «Забери меня домой, я хочу домой». Финн не решился ее отпустить. Он знал, что мать снова бросится на него, поскольку не помнила ни себя, ни его, не понимала, где они.
— Давайте, — сказал он миссис Гогарти.
Она с опаской приблизилась и взяла шприц. Как-никак миссис Гогарти довольно часто наблюдала, как это делается, и делала эго сама. Финн мог бы воспользоваться смирительной рубашкой, но такие методы ему претили. Он держал мать, пока та не обмякла под действием лекарства, затем подхватил на руки и положил на кровать в крошечной спальне.
— Образец преданности, — пробормотала миссис Гогарти. — Истинный образец.
— Вы сами доберетесь домой?
Большое бледное лицо дрогнуло в кивке.
— Темнота вас не пугает?
— Темно уже с четырех, — сказала она и потрогала амулет, который носила на шее. Он защищал вовсе не от грабителей или от скользкого тротуара, которыми угрожала ей темнота.
Финн укрыл Лену и остался с нею на всю ночь. На рассвете он сделал ей еще один укол, и она лежала неподвижно, почти не дыша, как будто уже умерла. Финн не знал, что предпринял бы врач, но вызывать его он не собирался. Врач захотел бы увезти Лену, но Финн этого не может позволить; кроме того, врач будет с любопытством слушать ее бред насчет убийства.
