Не забудем, что профессор Пихно был членом совета Министерства финансов и соратником Витте.
Для продолжения промышленного развития оставались только два источника — иностранные займы и усиление эксплуатации аграрного мира.
За десятилетие, с 1891 по 1900 год, как и предполагал Витте, промышленное производство удвоилось — с 1493 до 3083 миллионов рублей. Особенно мощно промышленность развивалась в южнорусских губерниях — это угледобыча, металлургия, металлообработка, — куда на работу хлынул поток русских крестьян из центральных губерний, сделавший регион русскоязычным. Доля России в мировом промышленном производстве поднялась до пяти процентов (пятое место в мире). К началу XX века более 40 процентов действовавших фабрик и заводов вступило в строй в годы этого подъема. Налицо были признаки процветающего государства. Однако это верно лишь отчасти. Страна отставала там, где черпала ресурсы своего развития.
Возможно, Сергей Юльевич понимал, что в результате индустриализации в империи слетит с плеч государства правящая дворянская голова и должна будет на ее место водрузиться новая. Как назвать эту новую голову — финансово-олигархической, промышленно-инженерной, демократической? — это не имело особого значения.
Но куда должны были податься помещики и крестьянские массы?
Не надо думать, что среди высшей бюрократии было мало умных людей.
Член правительства, государственный контролер П. Х. Шванебах писал, указывая на бедность крестьян, которые, создавая основной экспортный продукт, лишены возможности развивать свое хозяйство и поддерживать платежеспособный спрос: «Нельзя не обратить внимания вот еще на что: всякий понимает, что наше сельское хозяйство может выбраться на надлежащий путь только с переходом к усовершенствованным способам культуры и к более интенсивному извлечению доходов из земли»>[16].
Мысль не то что верная, а просто наболевшая. Надо было срочно внедрить в деревню индустриальные методы и повернуть ее лицом к рынку. Если из всех более десяти миллионов крестьянских хозяйств только десятая часть их торговала своими продуктами, то оставшиеся 90 процентов представляли собой огромный резервуар для роста товарного производства и расширения внутреннего рынка. Или не резервуар, а пороховой погреб?
Однако Пихно и Шульгин неспроста стали планировать строительство в имении сахарного завода для извлечения из хозяйственной деятельности большей прибыли. Знаменитый профессор, член Государственного совета с месячным жалованьем в полторы тысячи рублей и молодой юрист оценивали экономические перспективы весьма рационально. Они становились агропромышленниками. И сами взрывали «покой вечности».
