— Томми! — окликнул он. — Эй, Томми, ты не спишь?
— Нет, мистер Арни, — ответил сонный голос десятилетнего мальчика, сына Джонсонов, владельцев квартиры.
— С Новым годом, Томми.
— С Новым годом, мистер Арни.
— Я не хочу беспокоить тебя, Томми. Но мне осточертело общество взрослых, вот я и пришел сюда поздравить молодое поколение с Новым годом.
— Большое спасибо, мистер Арни.
— Томми!..
— Да, мистер Арни? — Томми окончательно проснулся и заметно оживился. Майкл чувствовал, что Луиза с трудом сдерживает смех. Ему же было и смешно и вместе с тем неприятно, что из-за темноты он попал в такое положение и вынужден молчать.
— Томми, — продолжал Арни. — Рассказать тебе одну историю?
— Я люблю слушать истории, — отозвался Томми.
— Погоди… — Арни снова отпил из чашки и со стуком поставил ее на блюдце. — Погоди… А я ведь не знаю ни одной истории, подходящей для детей.
— А я люблю всякие истории, — успокоил его Томми. — На прошлой неделе я даже прочитал неприличный роман.
— Ну хорошо, — величественно согласился Арни. — Я расскажу тебе, Томми, одну историю, отнюдь не предназначенную для слуха детей, — историю моей жизни.
— А вас когда-нибудь сбивали с ног рукояткой револьвера? — неожиданно поинтересовался Томми.
— Не погоняй меня! — с раздражением ответил драматург. — Если меня и сбивали с ног рукояткой револьвера, то ты узнаешь об этом в свое время.
— Прошу прощения, мистер Арни. — Хотя Томми по-прежнему говорил вежливо, в его голосе на этот раз прозвучала обида.
— До двадцативосьмилетнего возраста, — начал Арни, — я был подающим надежды молодым человеком…
Майкл беспокойно зашевелился. Ему было стыдно, он чувствовал себя неловко, слушая этот разговор. Однако Луиза предупреждающе сжала ему руку, и он снова застыл на месте.
— Как говорится в романах, Томми, я получил хорошее образование, учился прилежно и мог безошибочно сказать, кому из английских поэтов принадлежат те или иные строфы. Томми, хочешь выпить?
— Нет, спасибо. — Томми теперь и думать забыл о сне и, усевшись на кровати, весь превратился в слух.
— Ты, вероятно, еще слишком мал, Томми, чтобы помнить рецензии на мою первую пьесу «Длинный и короткий». Сколько тебе лет, Томми?
— Десять.
— Слишком мал. — Снова звякнула чашка, поставленная на блюдце. — Я мог бы процитировать некоторые отзывы, но тебе это покажется скучным. Однако без ложного тщеславия скажу, что меня сравнивали со Стриндбергом и О'Нейлом[11]. Ты когда-нибудь слыхал о Стриндберге, Томми?
