– Олька не лазила к гусям, – выпалил Вова и посмотрел бабушке в лукавые глаза. – Я ногу сувал сам. Камень бросил… я.
Полина Михайловна еле сдерживала улыбку.
– Вот так вот, Вова. Жди теперь, когда солнце сядет.
Вовик трубно заревел, зашмыгал носом, отчего у Оли у самой защипало в носу, и ей безумно стало жаль своего младшего брата. Она даже погладила его по белобрысой голове и, как сумела, подбодрила:
– Не реви, Вовка. Может, и не станешь ты гусем.
– А вдруг стану?
– А хочешь, узнаем? – поспешила на выручку Полина Михайловна.
– А как? – горевал Вова.
– А вот схожу сейчас к Трифону и узнаю, – предложила бабушка, остро почувствовавшая необходимость охладить не на шутку разыгравшееся воображение своего внука.
– Иди, баба, – взмолился Вовка. – Иди скорее.
Полина Михайловна медленно поднялась со скамейки и чинно направилась в сторону загона для гусей. Вовик следил за бабушкой глазами, не забывая всякий раз отмечать про себя, что пока еще день и солнце не село.
Полина Михайловна немного постояла у загона, наблюдая за передвижениями ни о чем не подозревающего Трифона. Гусак выгнул шею и по-хозяйски направился к забору. Прямой взгляд статной женщины ему не понравился, и Трифон взмахнул крыльями, сопровождая угрожающий жест агрессивным шипением. Полина Михайловна ничуть не стушевалась, вошла в загон и остановилась. Трифон, словно раздулся, призывно загоготал и, покачиваясь, продолжил движение вперед. Посетительница не растерялась, резко выбросила вперед руку, расставив пальцы рогаткой прямо напротив красных глаз гусака, и громко шикнула: «Ш-ш-ш». Трифон отступил. Полина Михайловна, не отводя от гусака глаз, попятилась, толкнула калитку и только потом повернулась к Трифону спиной.
Дети, не отрываясь, наблюдали за бабкиной вылазкой, отчего Ольга хихикнула, а Вовка преисполнился немыслимой гордости. Нетерпение клокотало в нем.
– Ну, давай, – просительно приговаривал он. – Ну, давай, баба, иди скорее уже.
Полина Михайловна словно почувствовала настроение внука и интуитивно прибавила шаг.
Вовка не выдержал и заорал:
– Ну что? Баба! Что Трифон сказал?
Полина Михайловна приложила палец к губам. Вовик заерзал, но кричать больше не стал, дожидаясь того момента, когда бабушка предстанет прямо перед ним.
– Ну что, Вова?
Мальчик побледнел.
– Быть тебе человеком. Но чтоб это было в последний раз. Так передал Трифон.
– А мне Трифон ничего не передавал, бабулечка? – полушутя-полусерьезно поинтересовалась Оля.
