– Окно! – воскликнула Звягина.
– Бить будем?! – радостно взвизгнул Вовик. – Камнем можно.
– Да уж, – протянула Ираида, – насчет камня – ты мастер. Камнем и дурак сможет. Ты так попробуй. Не камнем.
Задача была не из легких. Вова приуныл. Женщина обошла дом кругом, лелея надежду обнаружить хотя бы одно неплотно прикрытое окно. Не тут-то было! Даже форточки и те были закупорены.
– Господи! Какой дурак все окна позакрывал? – проворчала Ираида себе под нос. – Хоть бы одно оставил.
– А воры? – участливо уточнил мальчик.
– Да что у нас красть, господи! Все как у всех – холодильник, телевизор, стиральная машинка.
– А золото? – поинтересовался Вовка.
– К-к-ка-ккое золото? – поперхнулась Ираида. – Где ты у нас золото видел?
– В коробке, – признался Вова и перевел стрелки на сестру, – Ольга показывала. Там зубы.
– Ты че, Оль, ко мне в комод лазила, что ли?
Ольга кивнула.
– А зачем, дочь? Все ж ваше будет. Мне коронки мамка отдала, я вам отдам, а вы делайте что хотите. Хотите – плавьте, хотите – надевайте. Че ж лазить-то? А там документы. А там паспорт. А там ваши свидетельства о рождении. А пропадет? Нет документов – кто поверит, что вы мои дети? Это кто, Господи, поверит, что мои дети ко мне в комод без спросу лазили? Мне что ж, теперь ничего без присмотра оставить нельзя?!
Ираида только перевела дух, чтобы закончить свою пафосную тираду, как Вовка, уставший от нескончаемого материнского монолога, неожиданно для самого себя размахнулся и бросил камень, минутой раньше поднятый с земли, в окно. Стекло мелодично зазвенело и зазвякало сначала по жестяному подоконнику, потом по бетонным откосам.
Звягина не успела открыть рот с пожеланиями всего наилучшего собственному сыну-своебышнику, как тот с гордостью заявил:
– Я сам открыл дверь!
– Дурак ты, Вовка, – посочувствовала ему сестра. – Ты не дверь открыл, ты стекло грохнул.
Мальчик насупился и на всякий случай отбежал в сторону. Ираида всплеснула руками, охнула и запричитала:
– Да что же это такое! Что это за ребенок, Господи!
– Я не ребенок, – подал голос младший Звягин, почувствовавший, что наказания не последует.
В окно лезли по очереди – сначала Ираида, потом дети. Чай пить не стали. Измученные разбрелись по комнатам – каждый в свою кровать. Вовка отбился, как только головой коснулся подушки. Ольга ворочалась – сон никак не приходил к девочке. Ираида грузно опустилась на супружескую кровать, придавленная нахлынувшей усталостью. Раздеваться не торопилась, подошла к комоду – вывернула заветный ящик, достала шкатулку, зачем-то пересмотрела все документы, пересчитала рассыпавшиеся золотые коронки и тщательно упаковала их в истертую по местам сгибов восковую бумагу. Надо было раздеться. Сковала лень. Женщина достала из-под подушки ночную сорочку и начала стягивать с себя платье, не сняв с головы платка. Больно вывернула руку, ойкнула, наконец-то стащила платье и встряхнула его. По полу звякнуло – нашелся ключ. Ираида заплакала. Легла. Уткнулась лицом в подушку. Сна не было – в груди тянуло, сосало под ложечкой, накатила беспричинная тоска. Звягина отправила в небеса телеграмму-молнию: «Когда же все это кончится?» Только собралась ответить сама себе, как в спальню тенью проскользнула Ольга и легла рядом, обхватив мать за шею.
