На лицо помимо воли выползла слабая улыбка, а губы впервые за долгое время без усилий прошептали:
— Я люблю вас…
— Нет… Сашка!! Нет!!
И только в этот момент я понял, что означает эта ласковая тьма и отступившая боль.
Я умираю.
Прожив на этом свете всего пятнадцать лет, не успев влюбиться, закончить школу, поступить в университет, жениться, завести детей я… умираю.
Я закричал, но не услышал ничего — голос, да и уши заодно больше не существовали, растворившись в темноте.
У меня не было первого поцелуя, первого похмелья и первой драки. Я не бунтовал против родителей, не курил втихую первую сигарету, не…
Прежде, чем сознание отправилось вслед за телом, я все же успел закричать еще раз. Бросить обвинение в равнодушную пустоту, закричать об отвратительной истине в безумной надежде, что меня услышит кто-то, кто несет за это ответственность.
— Это несправедливо!!
До сих пор не уверен, что дальнейшее мне не привиделось. Задумчивый голос, доносящийся откуда-то из безумного далека:
— Да, пожалуй…
Первое, что я ощутил, когда снова пришел в сознание, был жуткий холод, такой еще собачим называют. Контраст с абсолютным Ничто, в котором я пребывал до этого, был таким разительным, что я не выдержал и заорал в голос.
Вторым моим чувством было удивление — вместо привычного хрипа я услышал… пронзительный детский плач.
Рядом кто-то что-то сказал на незнакомом языке. Я ни черта не понял, но интонация была довольная.
Кто-то большой и сильный взял меня на руки и тут я наконец-то продрал глаза… только для того, чтобы тут же их захлопнуть и заорать еще раз.
Потому что на меня смотрело… существо. Синеватая кожа, немного похожая на чешую, удлиненный череп, тонкий безгубый рот, тускло светящиеся глаза без зрачков, чем-то похожие на гляделки насекомых… У существа не было носа и ушей и оно было… огромным. Пожалуй, одно только его лицо было размером с меня.
Натуральный инопланетянин, ей богу — он бы очень гармонично смотрелся в каком-нибудь фильме с неубиваемым Брюсом.
Чудовище опять что-то сказало и я почувствовал, что меня куда-то несут. Чья-то теплая и гладкая рука (точно говорю — чешуя это!) коснулась моего лба и я испуганно замер, лихорадочно пытаясь родить хоть одну мысль на тему: что же мне со всем этим делать?!
Но прежде, чем в моей голове созрел хотя бы один безумный план… я почувствовал, что в своей черепной коробке я больше не один.
Еще секунду назад я бы сказал, что бояться еще больше просто невозможно… так вот, все это чушь собачья! До сих пор не знаю, как у меня прямо там сердце не разорвалось на кусочки.
