Стоявший напротив молчал, терпеливо дожидаясь, когда я, наконец, его поприветствую.
Сквозь выступивший на лбу пот и липкую темноту, подкатившую к сознанию, я потянулся к своему опекуну и, почувствовав, что контакт установился, обессилено просипел:
— Эн Таро Адун, Тассадар.
— Эн Таро, Алесаддар, — мягко ответил он.
Тут же разорвав связь, я обессилено опустился на пол, даже не пытаясь скрыть дрожащие руки.
Тассадар присел рядом.
— Живодер вы, товарищ Вектор[1], - пробормотал я по-русски, прекрасно зная, что он сможет меня понять. — Знаешь же, как мне это непросто…
— Ну что поделать, Саня, — прозвучал в моей голове его сочувствующий голос. — Твой дар должен работать, чтобы ускорить восстановление. Ты и сам все это знаешь… Тем более… забыл, что вне моей квартиры ты беспомощен?
Я скривился, будто съел тот оранжевый фрукт, который здесь называется лимоном. Дело было в том, что все эти сенсорные панели в квартире Тассадара, позволяющие мне управлять механизмами дома — разработаны специально для детей, еще не научившихся управлять своим даром. За пределами моего нового дома я не смогу приказать открыться ни одной двери, не смогу заставить зажечься фонарик… я вообще ничего не смогу сделать сам.
А все дело в том, что протоссы всем управляют с помощью своего дара и если их дети годам к пяти-шести уже достаточно сильны, чтобы проделывать все это без напряжения, то я… я без такой своеобразной «физиотерапии» рискую навсегда остаться инвалидом. Для чешуйчатых телепатов такой дар как у меня был сродни отсутствию рук и ног.
Вот и прописали мне в качестве все той же «физиотерапии» что-то вроде псионной гимнастики в виде трех разноцветных кристаллов, которые я должен был зажигать в определенной последовательности. Для протоссов это было детское упражнение, простой и понятный первый шаг в овладении даром, для меня же это было сродни пытки.
А Тассадар, лично от себя, добавил еще и вот это традиционное приветствие Тамплиеров, означающее что-то вроде «Славься, Адун». Адун — это какой-то протосский герой, но я пока не дошел до этой части истории своего нового народа.
Тассадар, устав, видимо, ждать, подхватил мое тельце на руки и направился в гостиную.
— Нам надо поговорить, мой мальчик, — только и сказал он на мой вопросительный взгляд.
Я только осторожно кивнул, опасаясь тревожить лишний раз неприятно покалывающую голову. В его сильных руках было легко и спокойно и поневоле вспоминалось о том, что я — всего-навсего обычный мальчишка, по какой-то странной прихоти высших сил начавший новую жизнь в теле новорожденного непонятной, бесконечно далекой от человека расы.
