— Нет, — собственный голос показался чужим, — не помню.
Вот она — пытка. Настоящая. Намного изощренней любой физической. Вот она — самая дикая и страшная война. Нет, не с ним. С собой. С воспоминаниями… с моим телом. Господи! Оно ожило… за столько лет… веков. Я не верила, что это происходит на самом деле. Я ненавидела себя и в тот же момент задохнулась от собственной реакции, от мурашек, которые покрыли мою кожу, от жара, который опалил все тело, от пульсации между ног, которая неумолимо нарастала. Я изо всех сил пыталась не обхватить его палец губами. Так боролась с инстинктом, что на глаза навернулись слезы. Он коснулся рукой моего соска, и я вздрогнула.
Рино рассмеялся, когда он тут же затвердел. Наклонился к груди и прикусил затвердевшую вершинку, не прекращая трахать пальцеми мой рот, заставляя меня невольно плавиться, сдерживая предательские стоны.
Оторвавшись от груди, прошептал мне в губы:
— А что насчёт той ночи, которую ты провела в моей клетке? Помнишь, как ты до утра беззвучно кричала моё имя, исступлённо посасывая мои пальцы?
От звука его голоса… от сумасшедших и ярких картинок нашего прошлого подкашивались ноги. Я не могла ответить, отрицательно качнула головой. А перед глазами — я под ним, извивающаяся, стонущая, с распахнутыми ногами и с его пальцами во рту, которые я кусала до крови, когда не могла кричать от мощного оргазма, который сотрясал мое тело, от ударов его плоти внутри меня, от жадных поцелуев, которыми терзал мои губы до крови.
Отбросила его руку и крикнула ему в лицо:
— Нет! Ничего не помню! Ты не единственный! Чтоб помнить! — «Единственный…один… единственный, которого буду помнить вечно…» — болезненным эхом в сознании, вскрывая старые раны, воспоминания, проникая туда, где все похоронено, в могилы моих фантазий, разбитых иллюзий, эмоций…чувств. Пробуждая их ото сна. Голодных, жаждущих, пересохших, заледеневших и так быстро восставших из мертвых.
Только пусть больше не прикасается ко мне. Пожалуйста…Меня лихорадило, и я была близка к истерике. Я не знала, что это так просто….не думала, что это так больно.
От пощечины голова дернулась в сторону, разбил губу, я не успела вытереть кровь, которая потекла по подбородку, как он рванул меня к себе за волосы и медленно слизал тонкую струйку с моего лица, унизительно заставляя задрожать от прикосновения его языка. Это было неожиданное, извращенное, дикое удовольствие, которое ввергло меня в состояние шока. Он замер в миллиметре от моего рта, и я видела, как подрагивает его верхняя губа.
