Тем самым она как будто давала понять: она охотно поведет брачные переговоры с эрцгерцогом Карлом. В июне следующего года, после нескольких месяцев отсрочки, посольство, возглавляемое графом Суссексом, отбыло в Вену для начала переговоров. Камнем преткновения снова оказалась религия, хотя стороны договорились, что эрцгерцог может слушать мессу в своих личных покоях и сопровождать Елизавету на протестантские службы. Однако компромисс никого не обрадовал; когда возможный брак королевы обсуждался в Тайном совете, оппозиция, возглавляемая Дадли и сэром Фрэнсисом Ноллисом, ясно дала понять Елизавете, что они всегда будут выступать против ее брака с эрцгерцогом.
К концу 1567 г. переговоры зашли в тупик, и в канун Нового года Суссекс вернулся домой, злясь на Дадли и других противников брака; под предлогом разницы в вере они преследовали своекорыстные интересы, шедшие вразрез с интересами страны: «Когда подданные в своих личных интересах отвергают принцев крови, это, по-моему, хороший повод к тому, чтобы ее королевское величество заглянула в свою душу и укрепила себя против столь холодного отношения к браку».[539]
* * *
В декабре 1566 г. в Шотландии отмечали крещение принца Якова. В замке Стерлинг устроили пышные празднества. Его рождение сулило надежное будущее Шотландии и укрепляло претензии на английскую корону. Однако суровая действительность вступала в противоречие с радужными надеждами.
После убийства Риццио Мария Стюарт приблизила к себе Джеймса Хэпберна, графа Босуэлла. Ее отношения с супругом, лордом Дарнли, стремительно ухудшались. В ночь на 9 февраля 1567 г. Эдинбург потряс мощный взрыв. Усадьбу Керк-о-Филд, где спал Дарнли, разнесло на куски огромным количеством пороха; дом сровняло с землей. Тела Дарнли и его слуги нашли неподалеку, в саду – они, как оказалось, погибли не при взрыве, а были задушены. Новость быстро просочилась за границу и стала известна на всех европейских дворах. Многие считали Марию Стюарт соучастницей в убийстве собственного мужа.
Елизавета пришла в ужас и немедленно написала Марии, заверяя кузину в своей поддержке: «Мадам, слух мой притупился, разум опечален, а сердце так наполнилось страхом, когда я услышала ужасную весть о зверском убийстве вашего мужа и моего кузена, что мне едва хватает сил писать об этом… Не скрою, мне более жаль вас, чем его». Помня, сколько слухов ходило после гибели Эми Робсарт, Елизавета продолжала: «Заклинаю вас, увещеваю вас и молю отнестись к произошедшему со всей серьезностью. Не бойтесь сомневаться даже в том, кто находится ближе всех к вам [Босуэлл], если дело касается его. Пусть никакие убеждения не помешают вам на основе произошедшего показать миру, что вы одновременно благородная правительница и верная жена».
