– Не опоздаешь? – коротко спросил отец, закончив чтение очередной статьи.
– Нет. Времени вагон, – отозвался Илья.
– Ну-ну. Кстати, если мать вернется и увидит, что каша нетронута, будет трагедия, – как бы невзначай вставил отец.
Илья улыбнулся. Совет отца можно было понимать по-разному: хочешь – кашу съешь, а не хочешь – выброси. Главное, чтобы мама ничего не заподозрила. Интересно, а у отца от мамы тоже есть секреты?
Между ними устанавливался мужской союз. «А что если рассказать отцу о моих проблемах?» – подумал Илья и вслух сказал:
– Пап, я хотел тебе сказать…
Иван Степанович повернулся к сыну. Стекла очков блеснули, отражая свет лампы. Глаз за ними не было видно. Вот и слова так же отразятся от гладкой поверхности, не проникнув в душу отца. Тот, кто не испытывал страха, никогда не поймет, что значит бояться. Отец вряд ли подскажет ему, как поступить. Единственное, что он может посоветовать, – собраться с духом и дать сдачи, чтобы постоять за себя. Хорошо давать советы, когда самому тебе не угрожает целая толпа бугаев.
– Что? – переспросил отец.
– Все будет в порядке.
– Вот и хорошо. Не надо расстраивать мать по пустякам. Взрослей. Это тебе шанс проявить самостоятельность. Иначе так и будешь всю жизнь за юбку держаться.
– Ладно, – согласился Илья. Желание откровенничать с отцом пропало.
Илья не торопился в школу, рассудив, что лучше всего являться к самому началу урока. Чем меньше поводов общаться с одноклассниками, тем лучше. Илья вразвалочку собрал портфель и пошел одеваться. На вешалке, как насмешка, висел форменный пиджак прежней школы.
«Лучше пойду голым, чем хоть раз его надену. Подумаешь, лицей. Традиции, фигли-мигли», – сердито подумал он, сдернул пиджак с плечиков и, скомкав, бросил на дно шкафа. Туда же последовал и галстук.
Натянув джинсы и свитер, Илья посмотрел на часы. Следовало поторопиться, чтобы не опоздать.
– Пап, ну я пошел, – бросил он по пути в прихожую.
– Давай. И веди себя по-мужски, – сказал отец, глядя поверх газеты.
В противовес жене он не пошел провожать сына, считая это излишним сюсюканьем. Впервые Илья уходил без маминого обычного поцелуя «на счастье». Это была мелочь, которой он не замечал, но сегодня, в пятницу, тринадцатого ему не хватало этого пустяка.
Чувствуя себя одиноким и покинутым, он надел ботинки и куртку и потянул с туалетного столика шапку. Нечаянно меховое ухо задело мамину пудреницу. Та с легким стуком упала. Крышка открылась, точно створка раковины. От удара остатки пудры раскрошились и просыпались на паркет, но это было не страшно. У мамы хранился целый ящик всякой косметики. Она бы и не заметила потери. Гораздо хуже оказалось то, что зеркальный круг хордой прорезала трещина.
