– Да, на первый взгляд, ничего примечательного, – согласилась Ива.
Алоиз, хранивший молчание и с большой аккуратностью препарировавший маленьких, субтильных перепелов, оторвался от этого, судя по выражению его лица, увлекательного занятия и довольно неожиданно спросил:
– Интересно, а в завещании указано, каким именно образом секретарь должен распорядиться архивом барона?
– Нет, – с изумлением ответил Суон, – в завещании сказано буквально «распорядиться должным образом».
– Странно, – задумчиво откликнулся Алоиз, – если я не имею точных указаний на время отсутствия своего патрона, я не могу взять на себя ответственность решать, что есть «должным образом». Я имею в виду, что секретарь должен был получить при жизни барона какие-то распоряжения или дополнительные письменные указания… поскольку в завещании ничего не разъяснено…
Все трое переглянулись. Суон что-то решительно чиркнул в своём блокноте.
– Пожалуй, архив барона… И его секретарь… Вот что значит – взгляд профессионала! Браво, Алоиз! Завтра же займусь этим.
Когда обед закончился, Суон поблагодарил мисс Иву за гостеприимство и собрался покинуть дом.
– Так у вас нет ни малейшего предположения, что могут означать эти цифры? – поинтересовалась Ива, когда Суон уже вышел на лестницу.
– Нет, мисс Ива, пока – нет, – твёрдо ответил инспектор.
– Тогда позвольте мне сказать, – Ива была очень серьёзна. – Я не имею ни малейшего представления о том, что там написано, но… я точно знаю, что князю Урусову грозит большая опасность. Смертельная опасность.
– Ну, фон Мюкк, конечно, ревнив…
– Ах, ревность тут вовсе ни при чём, – укоризненно покачала головой ясновидящая.
Выйдя от Ивы, инспектор быстро направился не домой, и не в управление, в котором имел обыкновение иногда засиживаться даже за полночь, а в неприметный особняк на набережной Темзы, у Кэмденских доков. Через полчаса он вышел, прогулялся вверх по течению реки, поймал кэб и велел ехать на свою квартиру.
* * *
Мистер Фицгилберт вошёл в полутёмную гостиную и сухо кашлянул, давая о себе знать. Его золовка, ныне – вдова Фицгилберт, сидела перед камином, у её ног вертелась лохматая собачонка, баронесса рассеянно улыбалась её шалостям. Она повернула голову на звук.
– Клара, боюсь, там пришли какие-то джентльмены из Адмиралтейства. Они хотят просмотреть бумаги в кабинете Эдварда. Полагаю, их следует проводить.
– Неужели это не может подождать? Бедный Эдвард ещё не похоронен…
– Клара, это дело чрезвычайной важности. Ваш муж занимал пост, который обязывал не только его, но и нас, служить Короне при любых обстоятельствах, – голос у Фицгилберта был мягким, но убедительным.
