Синяя Борода | страница 9



       – Ничего подобного, – сказала она. –  Оно значит: «Не вздумайте заговорить о важном». «У меня на лице улыбка, но я ничего не слышу, лучше уходите», вот что оно значит.

       После чего она заявила, что ей надоело только делать вид, будто она знакомится с людьми.

       – Так что садись рядом и расскажи мамочке, как умерли твои родители.

       «Мамочке»! Представляете себе[9]?

       Волосы у нее были прямые, темные, а глаза – карие и большие, как у моей матери, только она была гораздо выше, чем моя мать, и даже немного выше меня, если уж на то пошло. Еще она была гораздо стройнее матери – та позволила себе расплыться, и не обращала особенного внимания на то, как выглядят ее волосы и что на ней надето. Ей было все равно, потому что отцу было все равно.

       И вот что я рассказал:

       – Мать умерла, когда мне было двенадцать лет, от заражения столбняком, который она подхватила на консервной фабрике в Калифорнии. Фабрику открыли на том месте, где раньше были конюшни. Бациллы столбняка часто поселяются во внутренностях лошадей, безо всякого вреда для них, а потом, в навозе, превращаются в долговечные споры, маленькие бронированные семена болезни. Одно из них, притаившееся в земле около фабрики, каким-то образом выпросталось и отправилось в путешествие. И после очень-очень долгого сна это семечко пробудилось в раю – всем бы нам так. Рай для него находился внутри пореза на руке моей матери.

       – Пока, мамочка, – вставила Цирцея Берман.

       Опять это слово, «мамочка».

       – По крайней мере ей не пришлось жить во время Великой Депрессии, которая наступила всего через год, – сказал я.

       И по крайней мере ей не пришлось увидеть, как ее единственный ребенок вернулся с войны домой циклопом.

       – А как умер отец? – спросила она.

       – Он умер в 1938 году в кинотеатре «Бижу», в Сан-Игнасио, – ответил я. – Он ходил в кино один. Ему и в голову не пришло снова жениться.

       Он так и жил над калифорнийской лавчонкой, которая помогла ему сделать первый шаг в экономике Соединенных Штатов. А я к тому времени уже пять лет как жил в Манхэттене – и работал тогда художником в рекламном агентстве. Когда фильм закончился, зажегся свет и все пошли домой. Все, кроме отца.

       – А что за фильм? – спросила она.

       – «Отважные мореплаватели», со Спенсером Трейси и Фредди Бартоломью[10], – ответил я ей.

*     *     *

       Одному Богу известно, что отец мог вынести для себя из этого фильма про рыбаков, промышляющих треску на севере Атлантики. Возможно, он умер раньше, чем успел что-либо увидеть. Если же какую-то часть он все же посмотрел, то отметил, вероятно, с печальным удовлетворением, что показанное не имело совершенно никакого отношения ни к чему, что он когда-либо видел, и ни к кому, с кем он когда-либо был знаком. Он бережно собирал доказательства того, что планета, на которой он жил и которую любил в детстве, исчезла безвозвратно.