Синяя Борода | страница 69

       – Надо же, какой эффект от нескольких картинок, – сказала она, безуспешно пытаясь застегнуть на запястье браслет часов.

       – Они еще идут? – спросил я.

       – Они уже много лет как не ходят, – ответила она.

       – Зачем же их тогда носить?

       – Затем, чтобы выглядеть как можно красивее, – сказала она, – но теперь у них сломана застежка.

       Она протянула часы мне, и намекнула на историю о моей матери и ее богатстве, драгоценных камнях, вынесенных из бойни.

       – Держи! Бери, купишь себе билет и отправишься куда-нибудь, где тебя ждет счастье – в Великую Депрессию или во Вторую Мировую.

       Я отмахнулся от ее подарка.

       – Тогда, может, в то время, пока меня здесь еще не было? – предложила она. – Хотя туда тебе билет не требуется. Там ты и так окажешься, как только я съеду.

       – В июне я был вполне счастлив. И тут появились вы.

       – Да, а еще ты был тогда в десять раз бледнее и на десять фунтов легче, и я уж молчу о твоей личной гигиене, из-за которой я почти отказалась от приглашения на ужин. Я боялась подхватить проказу.

       – Как мило с вашей стороны.

       – Я тебя воскресила, – сказала она. – Ты – мой Лазарь. Причем Иисус Лазаря всего лишь воскресил. Я же тебя не только вернула к жизни – я тебя еще и усадила за автобиографию.

       – Несомненно, тоже в качестве издевательства.

       – Тоже – как что?

       – Как эта прихожая.

       – Эти картины – посерьезнее твоих, если дать себе труд о них задуматься, – сказала она.

*     *     *

       – Вы выписали их из Балтимора? – спросил я.

       – Нет, – сказала она. – На прошлой неделе в Бриджхэмптоне, на аукционе, я встретила еще одну любительницу и купила их у нее. Сначала я не знала, что с ними делать, и спрятала их в подвале – за банками с «Атласной Дюра-люкс».

       – Надеюсь только, что цвет детской неожиданности – не из банки «Атласной Дюра-люкс».

       – Вот еще, – сказала она. – Я же не идиотка, чтобы пользоваться «Атласной Дюра-люкс». Так объяснить тебе, в чем возвышенный смысл этих картин?

       – Нет.

       – Я честно пыталась понять твои картины и оказать им уважение. Чем же мои не заслужили того же от тебя?

       – Вы знаете такое слово – китч? – спросил я.

       – Одна из моих книг называлась «Китч», – ответила она.

       – Я ее читала, – вставила Целеста. – Там про одну девочку, и ее мальчик все пытается доказать, что у нее дурной вкус. Он у нее и в самом деле дурной, но не в этом дело.