* * *
Если
вам нужны
подробности
об этой
прихожей, откопайте
номер
журнала
«Строительство
и отделка» за
февраль 1981
года.
Прихожая
попала на
обложку, на фотографии
– вид через
открытую
дверь с
мощеной дорожки,
которую
тогда
обрамляли по
обеим
сторонам кусты
дикой розы.
Главная
статья
номера
превозносила
весь мой дом
как
непревзойденный
экземпляр
отделки
здания, выстроенного
в
викторианском
стиле, под
коллекцию
современного
искусства. О
собственно
прихожей
сказано вот
как: «Картины,
развешанные
в прихожей
дома
Карабекяна,
могли бы
стать
основой
постоянной
экспозиции
небольшого
музея современного
искусства,
но, при всем
своем великолепии,
служат всего
лишь
закуской перед
последующим
невероятным
богатством
блюд – шедевров,
которые
ожидают
посетителя
на стенах высоких
комнат,
выдержанных
в строгом белом
тоне».
Думаете,
это я,
великий Рабо
Карабекян,
устроил
столь
счастливый
союз между
старым и новым?
Нет. Все
сделала
милая Эдит.
Это она решила,
что мне пора
вернуть со
склада мою
коллекцию. В
конце концов,
этот дом передавался
в ее семье из
поколения в
поколение, и
был для нее
наполнен
воспоминаниями
не только о
счастливом
детстве, проведенном
здесь на
летних
каникулах, но
и о первом
браке, весьма
удачном.
Когда я
переехал сюда
из амбара,
она спросила,
как я себя
чувствую в
столь
старомодной
обстановке. Я
совершенно
искренне, от
всей души
ответил, что
мне нравится
все, как оно
есть, и что на
мой счет ничего
менять ни в
коем случае
не нужно.
Так
что Господь
свидетель –
это Эдит
наняла рабочих,
которые
содрали все
слои обоев до
самой
штукатурки,
сняли
хрустальные
люстры,
установив
вместо них
прожекторы
на полозьях,
и выкрасили
все дубовые плинтуса,
перемычки,
дверные и
оконные рамы,
и все стены в
сплошной матово-белый
цвет!
Когда
работа была
закончена,
она словно помолодела
на 20 лет. Она
сказала, что
едва не сошла
в могилу, так
и не открыв в
себе талант к
ремонту и
отделке. А
потом она объявила:
–Звони
перевозчикам
со склада
«Мой милый дом»,
– в чьих
стенах моя
коллекция
покоилась уже
многие годы. –
И пусть они
вынесут на
свет все твои
прославленные
полотна, и
пусть скажут
им: «Пора
возвращаться
домой!».
* * *
Когда
же я вошел в
свою
прихожую
после поездки
в Нью-Йорк, то
передо мной
предстала
картина
столь ужасающая,
что, клянусь
честью, я
сразу же
представил
себе визит
маньяка-убийцы
с топором. Я не
шучу! Мне казалось,
что везде,
куда ни
посмотри –
пятна запекшейся
крови! Прошла
целая минута,
прежде чем я
понял, что
меня окружает:
обои с
огромными
алыми розами
на черном
фоне, каждая –
с кочан
капусты, рамы
и плинтуса
цвета
детской неожиданности,
а также шесть
хромолитографий
с девочками
на качелях,
обрамленных
в пунцовый бархат,
в золоченых
рамах,
весивших не
меньше, чем
лимузин,
доставивший
меня на порог
этого
кошмара.
