Представляете?
* * *
Теперь-то,
разумеется,
торговля
смертью за деньги,
взятые
взаймы у
наших внуков
– едва ли не
единственная
отрасль
промышленности,
избежавшая
банкротства,
так что
основные
виды
искусства,
кинофильмы,
телепередачи,
речи наших
политиков и
передовицы
газет просто
обязаны твердить
нам одно и то
же: да, война –
это ад, но
единственный
путь из
мальчиков в
мужи лежит
через
какую-нибудь
перестрелку.
Желательно,
конечно, на
поле боя, но
без этой детали
можно и
обойтись.
* * *
Итак,
я отправился
в Нью-Йорк,
чтобы заново родиться.
Тогда в
Америке было
несложно переехать
куда-нибудь в
другое место
и начать все
заново, как,
впрочем, и
сейчас. А у
меня, в
отличие от
родителей, к
тому же нигде
не осталось
клочка якобы
священной
земли, или
толпы друзей
и родственников.
Число «ноль»
вообще
исполнено более
глубокого философского
смысла в
Соединенных
Штатах, чем
где-либо еще.
–
Пустое дело, –
говорит
американец и
ныряет с вышки.
Голова
моя
действительна
опустошилась
за то время,
что я
пересекал
наш материк
во чреве
пульмановского
вагона – как
будто не было
на свете никакого
Сан-Игнасио.
Воистину,
когда
экспресс «ХХ
век» из
Чикаго
нырнул в обвешанный
проводами и
трубами
тоннель под Нью-Йорком,
я таким
образом был
вытолкнут из
чрева в родовые
пути.
И
десять минут
спустя я,
облаченный в
первый в моей
жизни костюм,
с фибровым
чемоданом и
папкой,
полной моих
лучших рисунков,
подмышкой,
был рожден в
Центральный
вокзал.
Кто
же принимал
столь
очаровательного
армянского
младенца?
Никто,
вот кто.
* * *
Я
мог бы
пригодиться
Дэну Грегори
для отличной
иллюстрации
к истории о
сельском
недотепе,
который
оказался
вдруг в
одиночестве
в большом
городе, где
никогда
раньше не
бывал. Мой
костюм был заказан
по почте из
каталога
«Сирз»[29], и
никто не мог
изобразить,
как дешево
смотрится
одежда
массового
пошива,
лучше, чем Дэн
Грегори. Мои
ботинки
износились и
потрескались,
но я их
начистил, и
сам поставил
новые резиновые
набойки. Кроме
того, я
вставил в них
новые шнурки,
но один из
шнурков
лопнул где-то
на подъезде к
Канзас-Сити.
Наблюдательный
человек
сразу
обратил бы внимание
на неуклюже
завязанный
узел. Никто
не мог
выразить
душевное и финансовое
состояние
персонажа
через его обувь
лучше, чем
Дэн Грегори.
Вот
только мое
лицо никак не
подходило
сельскому
недотепе тех
времен. Дэну
Грегори
пришлось бы сделать
меня англосаксом.
