Прошло еще чуть более десяти минут:
— Гриша! Гриша, ты уже встал? — простонал Алеша, все еще лежа на диване.
— Давно уже! — послышался с кухни голос Гриши Круглова. — Сидим вот, завтракаем… С другом!
— У нас первой парой что?
— Профессор Суриков, собственной персоной! Вставай давай! Время не ждет! Рискуешь остаться без завтрака!
— Вот черт!..
Алеша встал и не в силах открыть глаза ощупью добрался до умывальника, лениво смазал холодной водой лицо и, докрасна растерев его махровым полотенцем, огляделся вокруг… На кухне, где и располагался умывальник (он же место для мытья посуды и стирки), возле огромной газовой плиты, сидя за столом, Гриша и залепленный бинтами и пластырем гость прямо со сковородки жадно поедали поджаренную наскоро яичницу с колбасой.
— А-а, — Алеша зевнул, вспомнив вчерашнюю встречу на Рижском рынке и последующую «госпитализацию» пострадавшего. — Как самочувствие?
— Нормально, — прижимая рукой нижнюю губу, лаконично ответил гость, встал и протянул Алексею руку:
— Солтан.
— Султан? — Алексей пожал руку.
— Да не султан, а Сол-тан! Солтан! Понял? — вмешался Григорий. — Не приставай к человеку с дурацкими вопросами. Видишь, ему говорить больно.
— Салтан? Красиво звучит! Как у Пушкина! «Царь Салтан, отец народа! Я твой главный воевода!..» Эй, господа! Имейте совесть, оставьте яичницы умирающему!
— Ешь быстрей, умирающий! Идти надо! Если опять к этому придурку на лекцию опоздаем, декан нас точно кастрирует!
Через пять минут оба студента, наскоро собрав тетради в общую сумку, покинули квартиру, оставив странного гостя одного.
— Значит, ты с этим своим другом только сегодня утром познакомился? — на ходу поинтересовался Григорий.
— Да. Ну так что? Помог человеку. На Рижском вчера наткнулся. Не бросать же его одного в таком виде, Осуждаешь, что ли?
— Он бы тебя не пожалел.
— Кто знает?
— Чего тебя на Рижский на ночь глядя-то занесло?
— Так. Болтался… Ты не узнал, кто такой?
— Спрашивал. Много из него не вытянешь. Говорит: «Чеченец из Грозного. Командировочный. Со своими же не поладил». Отделали они его, конечно, за милую душу.
— Они народ такой. Что он делать собирается, не спросил?
— Говорит, чуть-чуть подлечится и домой поедет. Дня три просит у нас перекантоваться. Говорит, что в долгу не останется. Все они горазды на обещания.
— Черт с ним, пусть живет. Не обеднеем. Украсть у нас нечего… А вообще кавказцы — народ богатый. Умеют деньги делать.
— Да уж, не то что мы. Ты где ночью-то пропадал? У Таньки ночевал, что ли?
