Глядя на Тару, он растопырил ладонь и загнул первый палец, словно собираясь продолжить отсчет.
– Что, есть и шестое?
– Да. Шестое – это что все произошло так, как ты описала.
– О, – сказала Тара. – Спасибо, по крайней мере за шестое.
– Сценариев существует намного больше, но давай пока поиграемся с этими, хорошо?
Тара пожала плечами.
– Попробуй признать, что все эти шесть вероятностей равнозначны. То есть можешь ты на секунду допустить: любая из этих шести причин способна объяснить, что с тобой произошло? И что ни одна из них не предпочтительней другой?
Тара наморщила лоб. Немного подумала:
– Да, могу.
Андервуд откинулся в кресле.
– Твой ответ – довольно плохая новость, барышня. Плохая, потому что он показывает – по крайней мере для меня, хотя не всякий сочтет мой тест надежным, – что ты вполне в здравом уме.
– Вполне в здравом уме? И это плохая новость?
– Да. Если бы ты проявила патологическую потребность придавать своей истории больший вес, чем другим, тогда я мог бы работать с тобой по-другому. Но теперь я знаю, что имею дело со вполне здравомыслящей особой, и моя задача значительно осложняется.
– Я вас не понимаю, но вы мне нравитесь, – сказала Тара.
– Не пытайся обольстить меня. Я, как медведь в лесу, не поддаюсь обольщению. Ну ладно, сейчас я проведу медицинский осмотр. Померю давление и тэ пэ. Не возражаешь?
– Нет, – ответила Тара, обиженная его резким замечанием.
– Хорошо. Тогда закатай рукав.
Он провел обычный медицинский осмотр. Измерил давление, вес, рост, проверил дыхательную систему и спросил, можно ли взять кровь для анализа на холестерин. Потрогал живот и заглянул в уши.
– Ну хорошо. Теперь спустись, будь так добра, к даме, которая открыла тебе дверь, к миссис Харгривс. И скажи, чтобы записала тебя на прием на завтра, на вторую половину дня, после моего последнего пациента. И не могла бы еще сказать ей, что мне нужен анализ мочи? А потом подожди у миссис Харгривс. И еще: пригласи брата, пусть войдет. Он ведь захочет знать, что происходит.
Тара спустилась к миссис Харгривс, и через секунду появился Питер.
– Заходите и закройте дверь, – сказал Андервуд.
Он кивком пригласил Питера сесть на диван, но сам не сел рядом. Вместо этого встал над Питером, сложив руки на груди:
– Все, что я скажу брату, не следует передавать сестре, понятно?
Питер подавил искушение оглянуться и посмотреть, не обращается ли Андервуд к кому-то еще в комнате. Затем ответил:
– Вполне.
– Вообще ничего. Ни единого слова.
