— Благодарствую, Сэнсэй, — обиженно процедил я, кланяясь.
Даппо ответил низким поклоном. Печальный и мрачный, словно математик, признавший свою неспособность доказать собственную теорему, я побрел к выходу.
Сумки с пустыми бутылями я оставил в проходной. В одночасье они стали бесполезным, ненужным багажом.
Возможно, мне следовало убедить Даппо мне помочь, попросить его рассказать Лизе, благодаря чьим стараниям она получила отцовское наследство. Нет, эти разговоры стали бы пустой тратой времени. Помнится, Лаврентий сказочно разбогател благодаря мне. И как он меня отблагодарил?
— Ариведерчи, — засмеялась Юми.
Обернувшись, я увидел ее стоящей на крыше складского помещения в компании злобно ухмыляющегося брата. Для услады хозяйкиных глаз Яматори надели стерильные форменные костюмы темно-синего цвета, и убрали волосы под специальные шапочки.
— Ресторан для вампиров закрыт, — по-гиенски хохотнул Сатибо.
— Гуляй на свежем воздухе, толстячок! Растрясай жир в лесу! — Юми отправила мне воздушный поцелуй и снова залилась язвительным смехом.
От ответных колкостей я воздержался.
Несколько ночей подряд я оправдывал прозвище Бродячий Пес. Ходил вокруг бетонной крепостной стены мясокомбината с несчастным видом голодной дворняжки, жалобным взором заглядывая в объективы поселившихся на заборе видеокамер.
Наивно было уповать на милосердие дьяволицы. И все же я надеялся, что мои печальные светящиеся в ночи глаза и невтягивающиеся от голода клыки, порой мелькавшие в моей скорбной улыбке, расшевелят в ее безжалостной душе потухший уголек человечности. Надежда на милосердие хозяйки мясокомбината умерла в ту ночь, когда впервые ощутимо свело от голода живот, и перестали согреваться руки. Тогда я все-таки решил последовать совету мудрого Сэнсэя, то есть поискать ужин в лесу.
Однако с лесной охотой у меня сразу не заладилось. Как довелось мне выяснить на горьком опыте, если сражения с себе подобными или пробежка длиной километра в два на нелюбимой чумовой скорости у меня еще получались неплохо, то к длительному преследованию увертливой добычи я оказался не очень-то пригоден. Хоть память и хранила сцены всех былых охот, а прыть была уже не та, да и сноровка оставляла желать лучшего. К тому же на третьем километре я неизбежно выдыхался и падал ниц, хватая воздух ртом. Я был готов пить из мутной лужи, только чтобы смочить пересохшее горло.
Погожим теплым утром удача почти что улыбнулась мне. Добрая «бадейка» свежей теплой крови находилась от меня на расстоянии вытянутой руки, и (вот досада!) ускользнула.
