Винфрид пожал плечами.
— Возможно, что этот офицер поступил бы так для того, чтобы испытать меня, — продолжал Бертин, — или просто, чтобы отделаться. Но даже таких господ не оказалось в моем окружении. К сожалению, вы сейчас услышите, что произошло в действительности, и составите себе полную картину ее, а может, и не составите. Ведь доказательством того, что нечто подобное мог натворить кадровый офицер, а не только какой-нибудь молниеносно взлетевший по служебной лестнице унтер, так называемый «заместитель», служит эпизод, единственный за долгое время. Но с меня достаточно того привкуса, который он оставил по себе.
Глава четвертая. «Зеленый» лейтенант
— Конечно, и тут без милейшего Бауде не обошлось. За долгие годы военной службы раболепие так вошло в плоть и кровь этого старого унтера, что ему невдомек было, как это можно хоть раз отстоять право рядового солдата. Зато он, кроме нашивок, носил пуговицы на воротнике, был сержантом и прославился своей угодливостью. Кончилось тем, что и у меня, и у моих товарищей репутация прусского офицера подверглась самому критическому пересмотру, о чем вы сейчас услышите.
Случилось это на первых порах нашей трудовой деятельности в благословенных кущах Штейнбергквеля. Все бараки и палатки были, очевидно, недавнего происхождения, и наши предшественники, эльзасские камрады, не вносили энтузиазма в свою работу: не видели, должно быть, оснований для этого. В самом деле, только с нашим появлением строительство парка по-настоящему развернулось. Позднее нам не раз об этом говорили, щедро расточая похвалы, больше того, нашу роту попросту не отпускали отсюда. Ее извлекли из подчинения армейскому корпусу и подчинили непосредственно генералу, командующему тяжелой артиллерией, короче говоря, оказывали ей почести, подобающие какой-нибудь избранной воинской части. Но сначала о нас в высших сферах не знали. А почему? Потому что на все нужен срок.
Мы, как сказано, развернули строительство артиллерийского парка: воздвигали в шахматном порядке большие квадраты возвышенностей, покрытые дерном, и дощатые квадраты, на которых хранились сухие боеприпасы. К каждому квадрату подводили подъездные пути, выравнивали местность, сплетали из проволоки длинные навесы и для маскировки пропускали сквозь них зеленые ветки. Дорогу между Флаба и Муареем, вдоль которой простирался теперь новый участок парка, мы привели в состояние удовлетворительное с точки зрения человеческой и главное лошадиной. Несколько взводов нашей роты занимались перетаскиванием земли из низины наверх, на особенно оживленную часть дороги. Землю возили в железных тачках. Подъем был крутой, и потому делать это приходилось вдвоем: один впрягался в дышло и тянул трос, а второй подталкивал тачку сзади. Когда же мы с опорожненной тачкой возвращались вниз, «толкач» слегка поддерживая тачку, вел ее с горы, а «коренник» шел рядом. В хорошую погоду это довольно сносное занятие. Я останавливаюсь на подробностях, которые помогут вам яснее представить себе последующее.
