Молодая женщина жаждала уничтожить статую. Но как сделать это? Вальтер редко выходил из дома; когда же он уходил, старый Каспар стерег комнаты своего господина. Старик ни за что на свете не позволил бы дотронуться до произведения искусства, которое так высоко ценил рыцарь. Тем не менее, в один прекрасный день, когда Вальтера не было дома, а Каспар был занят на конюшне, Филиппине удалось пробраться в рабочий кабинет мужа; сияющая и бесстрастная Нахэма по-прежнему стояла на пьедестале. Взглядом, полным ненависти, Филиппина осмотрела Нахэму: да, она красива; но, ведь, не более, как восковая кукла, а потому могла ли она соперничать с живой женщиной? Тем не менее, внутреннее убеждение нашептывало ей, что именно в этой кукле и таится колдовство. Вдруг, взгляд ее, блуждающий по статуе, остановился на надетом на нее ожерелье. Величина жемчужин и их блеск возбудили ее зависть. Приподнявшись на носках, молодая женщина пыталась снять ожерелье, но жемчуг, казалось, так крепко приклеился к воску, что его никак нельзя было отодрать. Она с гневом отступила назад и в ту же минуту заметила кольцо, украшавшее палец статуи. Черный бриллиант сверкал, испуская снопы разноцветных лучей.
— Ну, такая драгоценность уже совершенно лишняя для восковой дамы! — проворчала Филиппина, смело хватаясь за кольцо.
Она старалась снять кольцо, даже с риском сломать хрупкий палец носивший его. Но как описать ужас Филиппины, когда вдруг эмалевые глаза оживились и устремили на нее взгляд смертельной ненависти; затем восковая рука оттолкнула объятую страхом молодую женщину, а розовые пальцы сжали ее кулак, как раскаленными клещами.
Боль, причиненная этим прикосновением, была так велика, что Филиппина лишилась чувств. Когда молодая женщина пришла в себя, она лежала на полу. Статуя стояла на своем месте в нише. Но страшная боль в руке доказывала ей, что это был не сон, хотя на коже не было никаких видимых следов. Филиппина в ужасе убежала и рассказала все Кунигунде, которая умоляла невестку молчать об этом случае, так как иначе может быть возбуждено подозрение в колдовстве, мало приятное для семейства.
— Я надеюсь, что мы вскоре сумеем победить чары, так как я начинаю догадываться, где причина колдовства, которому подпал Вальтер, — с убеждением сказала Кунигунда.
— Видишь ли, Филиппина, — продолжала она, — восковое лицо носит черты проклятой колдуньи, а волосы на голове статуи взяты кем-нибудь с ее трупа. Итак, поверь мне, в волосах-то и заключаются чары. Но мы посмотрим, устоят ли они против креста и святой воды.
