Он выкрикивает мое имя и приглашает всех посмотреть на меня.
Я поднимаю руки над головой – непривычный для меня жест, но он сейчас к месту. Слышны редкие хлопки, кто-то ободряюще свистит, я почти улыбаюсь. Как же легко выступать на публике, когда не надо ничего говорить.
И вот в этот момент душевного подъема я вдруг чувствую, как в мое сердце заползает отчаяние.
«Ничего у тебя не получится, – шепчет мне внутренний голос. – Настоящие мины – это тебе не металлические рыбки. Думаешь, баллон сжатого воздуха спасет тебя? Да ничего подобного! Ты погибнешь, Рио Конуи. Ты изображаешь пловца, готового на риск, чтобы привлечь толпы зрителей. Ты возомнила, будто сможешь самостоятельно подняться на поверхность. Но кого ты сможешь обмануть? Только саму себя. Ты никогда не выберешься Наверх!»
Зрители продолжают свистеть и хлопать. Альдо, вооружившись секундомером, поднимает красный флажок – это знак приготовиться к старту.
– Будь осторожна, – просит Тру.
«Я – последняя, – думаю я. – Последняя сирена».
Альдо резко опускает флажок.
Я прыгаю с тумбы и плыву.
Я – последняя, но это не значит, что я не могу стать первой. Первой сиреной, поднявшейся Наверх.
В этом нет никакой логики, но мне она и не нужна. Я вижу черную линию и плыву. Я увижу черную воду и выплыву.
Меня задевают всего три рыбки, но угри более юркие, и я зарабатываю несколько ожогов: на руках, ногах и лице. Подтянувшись, я выбираюсь на бортик и, вся мокрая, встаю рядом с Тру.
– Могло быть гораздо хуже, – говорит он.
Видно, что Тру обеспокоен, но в то же время я замечаю, как на его лице мелькает уже знакомое мне выражение. Точно так же он смотрел на меня, когда сказал, что я прекрасна.
Зрителям понравилось мое выступление. Они громко свистят, хлопают и спускаются ко мне с трибун.
Я слышу, как они громко о чем-то спрашивают, особенно те, кто делал ставки, ведь теперь у них появился новый вид развлечений: Рио Конуи против Рио Конуи.
Я уже готова поблагодарить зрителей, но вовремя вспоминаю, что мой голос может разрушить заклинание.
– Скажи им, что я не разговариваю до и после выступления, – шепотом прошу я Тру. – Скажи, что у меня такое правило. Так будет лучше. Ты же сам все понимаешь. И не забудь добавить, что в следующий раз будет больше угрей, а я поплыву быстрее. Пусть увеличивают ставки.
У Тру на лице мелькает странное выражение: оно становится почти печальным. Но он кивает и поворачивается к толпе, а я с гордо поднятой головой направляюсь в раздевалку. Там я стою и прислушиваюсь к тому, что происходит снаружи. Просто не верится, что вся эта суматоха поднялась из-за меня.
