— Я никогда не был абсолютно уверен в том, что кто-нибудь из вас знает, что такое любовь. И не забывайте: несчастный циник я только в ваших глазах!
— А кто же вы? Вы распутны, аморальны, и еще я совершенно убеждена, что вам везет далеко не всегда.
— Не сомневаюсь, что такова ваша точка зрения, — вновь рассмеялся он.
И опять твердо взглянул на нее и смотрел так очень долго. К ней вновь вернулась тревога. Она пыталась собраться с силами, но в следующую же секунду все они куда-то девались. Неистовая активность, с которой она собирала свои внутренние духовные ресурсы, постепенно рассыпалась в пух и прах, оставив ее в беспомощном оцепенении.
— Вы хотите заставить меня влюбиться в вас, правда? — после долгого молчания решилась произнести она. — Потом вы собираетесь забавляться тем, какие бури возникнут между мной и матерью! Вы же знаете, что ваше намерение именно таково, так почему не хотите признаться в этом?
Он удивленно приподнял брови, однако промолчал.
— Мы раскусили вашу уловку. Причем поняли ее обе. По-моему, это некоторым образом потрясло вас. И вам сейчас нечего ответить мне даже для разнообразия. Несомненно, вы считаете себя очень ловким и хитрым, думаете, что все кругом дураки и никто не сумеет понять ваших намерений.
Пока произносились эти слова, лицо ее раскраснелось от гордости и удовольствия. Она верила, что разум ее заявляет о себе с блеском, красота сияет свежестью, все эмоции чисты и благородны и все это вкупе должно раздосадовать его, как невидимое препятствие в его постоянных и сомнительных интрижках с женщинами.
Он по-прежнему довольно долго молчал, а потом медленно и спокойно проговорил:
— В конце концов, мне тоже надо как-то занять мое время. И, разумеется, весьма любопытно понаблюдать за вашими с матерью действиями, если вы обе влюбитесь в меня.
К своему внезапному удивлению, Джасинта весело рассмеялась и захлопала в ладоши.
— Вот видите! — радостно вскричала она. — Я знала это! Я раскусила вас!
— Да, вам это удалось, — согласился он.
Впрочем, она скоро почувствовала, как ее триумф постепенно угасает. Словно только что в руках был красивый красный воздушный шарик, а он взял да улетел. Как же так случилось?
— Теперь я могу идти? — осведомилась она, вставая.
— А вам хочется этого?
— Разумеется! Вы ведь только что признались… во всем!
— Тогда идите.
— Дверь заперта. Когда мы с Грантом пришли сюда, он запер ее на ключ.
Джасинта ожидала, что он прикажет ей сесть и вести себя как следует, и, когда вдруг прозвучало разрешение уйти, почувствовала себя так, словно кто-то изо всех сил дернул за веревку, которой ее привязали. Она даже покачнулась и чуть не упала, но все же сумела сохранить равновесие.
