В боевых условиях год службы засчитывается за три. Это, конечно, верно, размышлял Валерий: немногим меньше года он здесь, на земле Афганистана, а прожита, кажется, целая жизнь. Совсем другая жизнь, далекая от мирных дней, жизнь, подчиненная неумолимым, жестоким законам войны.
Дальше путь проходил по седловине хребта. Справа, внизу, глазам открывалась долина. Вдали виднелись сады, строения. Но «зеленка» только казалась мирной. Где-то там затаился противник. Из долины, разветвленной узкими ущельями, отряды вооруженной оппозиции, предводительствуемые Ахмад Шахом Масудом, совершали набеги на окрестные кишлаки, держа в страхе местное население, делали дерзкие вылазки на единственную автомобильную дорогу, связывающую Кабул с северными провинциями, с целью отсечь ее.
И вот теперь подразделениям афганской армии, совместно с советскими воинами-интернационалистами, предстояло выполнить важную операцию по вытеснению неприятельских формирований из долины, где масудовцы располагали своими базами, число которых доходило до ста. Разведроте, с которой шел авианаводчик Бурков, предстояло овладеть горой Хаваугар, высотой, которая господствовала над долиной. Кто овладел этой высотой, у того, считай, был ключ в руках от Долины Пяти Львов — так переводится название Панджшерской долины.
Панджшер… Недавно Валерий услышал стихи, автора он не знал, а написаны они про бои в этих местах:
Оставим же, мужчины,
Мы страхи про запас.
Панджшерские вершины
Пускай запомнят нас.
Нам совесть не позволит
Держаться в стороне.
Хоть на руках мозоли
И жутко на броне.
Немало стихов сложено нашими ребятами о Панджшере. Кто ходил там на «боевые», знает — операции в тех краях были самые тяжелые, особенно в том году. Немало парней наших полегло там, покалечено в «минной войне». Ведь именно в 1984 году 40-я армия понесла наибольшие потери за все время войны в Афганистане — 2343 человека убитых[3].
Где-то здесь, поблизости, проходит дорога, связывающая Баграм с Кабулом. Неподалеку от этой дороги, буквально в каких-то десяти километрах от тропы, по которой шел Валерий, погиб его отец, полковник Бурков Анатолий Иванович…
— За отца мстить хочешь? — вот такой вопрос в упор одним из первых задал Валерию командир части, в которой служил он год назад. Не он один, многие задавали ему этот вопрос.
— Нет, не мстить… Отец не мог поступить иначе, и я, наверное, — тоже…
Договаривать остальное, приготовленное накануне беседы, не стал: получилось бы, пожалуй, высокопарно, хотя он и не желал бы остаться понятым неверно. В блокноте, в котором Валерий еще с курсантских лет записывал стоящие, на его взгляд, мысли из прочитанных книг, можно было найти высказывание Олдингтона: «Нельзя открывать другим то, что для тебя очень важно и значительно, потому что это значит утратить для тебя самое дорогое». «Зачем я хочу поехать в Афганистан? Это ведь трудно объяснить другим и даже самому себе… Веление души, что ли… Что еще сказать себе по совести?..» Разве один Валерий задавался таким вопросом? Ответ придет много позже, как приходит прозрение. А пока… Конечно, ему, как профессиональному военному, хотелось испытать себя в условиях, отличающихся от «приближенных к боевым». Да, кроме того, разве чужды его возрасту мечты «о подвигах, о славе…», хотя по натуре он никак не мог походить на тех, кого иронически называют «рыцарями удачи».
