Гарри было сорок восемь лет. Это был небольшого роста коренастый человек с ввалившимися щеками и бегающими проницательными глазами. Картину дополняли сломанный нос и практически безгубый рот. Он поддерживал себя в превосходной форме, проводя утром каждодневные тренировки. Что же касается человеческой жизни, то она стоила для него не больше жизни мухи.
Этот человек убивал руками. Револьверы он считал слишком шумным оружием и поэтому опасным, ножи слишком грязными, а обрезки свинцовых труб слишком непрофессиональными. Он усердно занимался каратэ и достиг в этой области внушительных успехов. Одним ударом он мог разбить кирпич, а это говорило о том, что руки — грозное оружие. Это было безопасно и надежно. Когда какой-нибудь ретивый полицейский останавливал его и обыскивал, он не находил ничего. Разве мог подумать коп, что самое грозное оружие — это ребро ладони. Более смертоносное, чем револьвер, нож или обрезок трубы.
В дни своей молодости Гарри немного работал в театре. У него был небольшой талант драматического актера, и он всячески совершенствовал это мастерство, делая акцент на искусстве перевоплощения. И этот талант много раз спасал ему жизнь. Он знал также и то, что ФБР и департамент полиции считали его человеком со множеством лиц.
Когда двадцатого числа Гарри прибыл в аэропорт, при нем был только маленький черный саквояж. Ему хотелось удивить Бромхида, и поэтому он обратил особое внимание на свою экипировку. Тщательно наклеенные маленькие усики, пенсне и другие мелочи настолько изменили его внешность, что Бромхид вряд ли смог бы его узнать.
Бромхид ожидал его возле выхода из аэропорта. Его глаза внимательно осматривали каждого пассажира, выходившего из здания. Гарри Миллера не было. И лишь когда он почувствовал на своем запястье железные пальцы, а тихий голос произнес: «Хэлло, Джек, давно не виделись», он понял, что Гарри все-таки прилетел.
Двадцать минут спустя двое мужчин уже сидели в одной из комнат в мотеле, расположенного в двух милях от аэропорта, и разговаривали. Точнее, говорил лишь Бромхид, а Гарри внимательно слушал.
Вначале Гарри даже не мог поверить в то, о чем говорил Бромхид.
— Ты серьезно хочешь, чтобы я успокоил старуху семидесяти восьми лет, Джек? — удивился он.
— Именно. Это очень важно для меня, Гарри!
Гарри рассмеялся.
— Во имя Господа! А я-то думал, ты попросишь о чем-то серьезном. О’кей, Джек, можешь не беспокоиться, объясни поконкретнее, и все будет в ажуре.
