Лица мужского пола (от подростков и до стариков) всегда почему-то спорили в присутствии Кати. Лет до пятнадцати она была гадким утенком, а потом неожиданно расцвела, и с тех пор мужчины не могли спокойно находиться в ее обществе, сразу же начинался спор – по любому пустяку, по любому поводу. И спорили ожесточенно, нехорошо, до обиды, а иногда и до драки. Сначала эти сценки тешили Катино тщеславие, распаляли в ней темное женское существо властительницы. Но однажды Катя внезапно поняла, что свары вокруг нее (как это ни грубо будет сказано) напоминают весеннюю грызню у хвоста интернатской Белки – маленькой, беспородной сучонки, пользовавшейся почему-то тотальным успехом у своих собратьев.
И когда Катя поняла это, соперничество и ажиотаж вокруг нее стали противны ей почти физически. Она и замуж выскочила в семнадцать, может быть, оттого, что хотелось положить конец бесчисленным ухаживаниям и приставаниям. Тогда ей казалось, что звание жены защитит от посягательств раз и навсегда. Но вскоре выяснилось, что семейное ее положение для многих не только не помеха, а дополнительный стимул. Как только они (Катя всех мужчин так и звала – они) узнавали, что перед ними замужняя, глазки их становились еще масленее.
«Манкая бабенка – так и приманивает!» – услышала она однажды себе вслед сиплый густой бас. Обернулась – старик лет пятидесяти, старшина-сверхсрочник. «Эх, дядя, тебе бы исподнее да мыло считать в каптерке, а ты туда же!» – горько и зло подумала Катя.
Придя домой, она битый час вертелась перед трюмо, рассматривала себя, выясняла, что же в ней «манкого»? Женщина как женщина. Среднего роста. Ноги стройные, но не особенно длинные, не такие, как у манекенщиц в журналах мод. Грудь чуть повыше, чем у большинства, да, может, талия чуть потоньше. А так ничего особенного в фигуре – стандартный сорок четвертый, второй рост. Да и лицо вроде не выдающееся, на первый взгляд совсем рядовое. Только присмотревшись, оцениваешь густоту тонких русых волос, свежесть кожи, белизну плотно подогнанных, чуть удлиненных зубов, женственность чуть приоткрытых полных губ, горячечный блеск темно-карих глаз.
Даже у них в гарнизоне были женщины и девушки поярче, пофигуристей, но против Кати они вроде бы ничего и не стоили. Вокруг Кати словно витало что-то в воздухе – неземное и вместе с тем настолько плотское, что мужчины бессознательно обнимали всю ее взглядом, а женщины презрительно хмыкали ей вслед, как будто были уверены, что она готова отдаться каждому встречному.
