– Хорошо, сладко, – похвалил Петр.
– Сахар, ваше императорское величество, кубинский, – услужливо вставил Георгий, которому давно хотелось привлечь внимание Петра к своей персоне.
– Знатно, – сказал Петр, даже не взглянув в его сторону, – молодцы арапы!
Георгий с ужасом наблюдал, что шеф, как и все, размешал в стакане сахар и пьет сладкий чай. «Ему же нельзя – он диабетик!» Но шеф пил как ни в чем не бывало, жмурясь от удовольствия точно так, как жмурился Георгий.
– Пьянство имеется? – спросил Петр.
– Нет. То есть да, – замялся шеф, – но некоторые не пьют совершенно, вот, например, я…
Петр косо взглянул на шефа желтеющим глазом в крапинках, презрительно хмыкнул.
– Пьяниц не терплю, непьющим не доверяю.
– Но я раньше пил, ваше императорское величество, очень даже, – поправился шеф.
А Георгий подумал, что ведь то, что сказал сейчас Петр I, сказал, как известно, Максим Горький, но потом вспомнил, что Петр жил гораздо раньше Горького.
Петр задумчиво выбил о пятку литой татарской галоши шкиперскую трубочку – прямо на ковер, без церемоний. Все видели, что искры зарделись на шерсти, все почувствовали, что запахло паленым, но никто не решился сказать об этом, даже не пошевельнулся. Тут и вошел в кабинет Федор Иванович – муж Клавуси и отец Колечки. На нем были штаны и рубашка, сшитые из нейлоновой занавеси, в руках он держал большую бутылку фруктового вина, именуемую в народе «огнетушителем».
– А ты кто? – спросил Петр, оживляясь.
– Алкоголик, ваше императорское величество!
– Потомственный?
– Никак нет, первого поколения, потомственный будет мой внук Васечка, сын Колечки.
– А что у тебя за бутылка, небось «Мальвазия»?
– Никак нет. «Слезы Мичурина».
– Чьи слезы?
– Я хотел сказать – плодово-ягодное, ваше величество.
– А ты ведро выпьешь? – цепко прищурившись, спросил Петр.
– Не знаю, – раздумчиво отвечал Федор Иванович, – но надопью заметно.
– Я и сам был не дурак выпить, – победно оглядев собрание, засмеялся Петр, – но хорошо, когда пьют, да меру знают, – вот что ценно. А ну подать-ка ему кубок Большого Орла! – Петр хлопнул в ладоши, и тотчас появился лакей с подносом, на котором стоял оправленный в серебро знаменитый кубок Большого Орла. Петр взял бутылку из рук Федора Ивановича, содрал с нее полиэтиленовый колпачок и, вылив содержимое в кубок, подал его Федору Ивановичу.
– Дай вам бог! Выручили человека! – радостно воскликнул тот и стал жадно пить из кубка, а выпив его до дна, с достоинством поставил на поднос. Поклонился Петру в пояс, поддернул штаны из занавески и скромно удалился.
