После стольких лет совместной жизни они на многое смотрели одними глазами.
Современники полагали, что император был подавлен авторитетом, упрямством и железной волей своей жены, которую он, вне всякого сомнения, горячо любил и которой был неизменно верен.
В реальности все было не совсем так. Александра Федоровна стала настойчиво давать мужу советы, когда началась война. Сложнейшие проблемы вылезли наружу, и выяснилось, что у императорского дома не так много поклонников. Императрица женским и материнским чутьем ощутила не просто враждебность, но и грозящую семье опасность.
«Необходимо всех встряхнуть и показать, как следует думать и поступать, – писала она мужу осенью 1915 года. – Приходится быть лекарством для смущенных умов, подвергающихся действию городских микробов. На мне надеты невидимые штаны. Я ношу бессмертные штаны. Уверяю тебя, я жажду показать всем этим трусам свои бессмертные штаны, я вижу, что присутствие моих черных брюк в Ставке необходимо, такие там идиоты».
Военный министр Владимир Сухомлинов резонно замечал: «Имея такую спутницу жизни, странно было бы, чтобы Николай II в трудные минуты, а таковых было немало, не посоветовался со своей женой. Тем более что по свойству своего характера он избегал советоваться с чужими ему людьми, хотя и крупными сановниками, но неблагоприятного влияния которых он опасался».
Но заметим: императрица советовала ему одних людей, а Николай назначал других. В определенном смысле в Могилев, в Ставку, он уехал, или, можно даже сказать, сбежал, потому, что Александра Федоровна его подавляла – и своей любовью, и своей экзальтацией, и истериками, и недомоганиями.
Любой, кто оказался бы до начала Первой мировой при дворе российского императора, решил бы, что видит перед собой абсолютно счастливую семью. И ошибся бы…
«Я стоял в коридоре напротив комнаты цесаревича Алексея, откуда донесся стон, – вспоминал швейцарец Пьер Жильяр, преподававший французский язык наследнику русского престола. – Царица вскочила и побежала к комнате цесаревича. Охваченная паникой, она меня даже не заметила. Через несколько минут царица вернулась. Вновь надела на себя маску счастливой и беззаботной матери. Но я увидел, какой отчаянный взгляд она бросила на императора… И я понял всю трагедию их жизни».
Что же произошло?
«Цесаревич упал, ударившись правым коленом. На следующий день он не смог ходить. Еще через день подкожное кровотечение усилилось, опухоль распространилась на всю ногу. Императрица ухаживала за ним, окружая его нежной заботой и любовью и пытаясь облегчить его страдания. Император навещал сына каждую свободную минуту. Он пытался успокоить и развеселить мальчика, но боль была сильнее, чем ласки матери или рассказы отца, и Алексей вновь начинал жалобно стонать и плакать.
