Лицо у Петра смуглое. На чернявом его худощавом лице как-то непривычно проглядывают реденькие веснушки. Оно привлекательно грубоватой мужской красотой. К таким присматриваются женщины. Петр знает это, не робеет, найдет повод, познакомится так быстро, что не успеешь и глазом моргнуть.
Через переход-другой ведущего Еремина сменяет Алексей Чемоданов. Ему за тридцать, призвали на флот из запаса. Служил пограничником, после службы на время вернулся домой в Удмуртию. А потом по комсомольскому набору решил осваивать Север, строить Мурманск. Еще до войны вступил в партию. Когда началась война, он и дня не сидел в запасе.
Ни внешностью, ни характером он не похож на Еремина. Чуть пониже ростом, пошире в кости, рос не вверх, а вширь, оттого приземист. Голову венчает густая черная шевелюра, торчащая шапкой, а над глазами мохнатые насупленные брови. Слова из себя выпускает, старательно процеживая через плотно сжатые губы. Задористой, хохочущей компании не любит, чаще о чем-то размышляет в одиночестве, о чем думает — говорить тоже не любит. Человек он семейный, может, и тоскует о домашних, переживает за них.
По натуре они с Петром разные, а дело свое — выбирать дорогу и вести за собой разведчиков — исполняют одинаково сметливо и расчетливо: в дозоре смотрят далеко, зорко прощупывают сопки и лощины, выбирают дорогу хотя и не торную, но чтоб без лишней нужды не утомляла, где не надо — попусту не чавкают ногами по болотине, не взбираются без особой надобности на сопки, не вихляют по ним вверх да вниз.
Их сменяли временами то Шелехов, то Пенонен.
От озера Калмыкявр сперва шли по незнакомым местам, в прошлые походы сюда не заходили, потом приблизились к сопкам и долинам, уже виденным, пошагали по тропинкам, хоженным их ногами. По правой, северной стороне, в которой где-то за гористой тундрой плескалось море, отдаленно грохотала канонада, на закраине неба, иссеченного зазубринами горных вершин, сверкали и гасли всполохи разрывов. В нижнем течении Лицы, вблизи впадения ее в губу, наивысшего напряжения достигло третье немецкое наступление на Мурманск.
Подошли к озеру Одежявр, поблизости от него в мирное время стояла погранзастава. Поселок теперь пустовал, пограничники покинули его еще во время июльских боев, имущество они забрали, сырость и плесень впитались в казарму, только в конюшне все еще пахло лошадьми. На заставе устроили большой привал, отдохнули, почистились, подсушились, подогнали амуницию. И тронулись дальше.
