Утром 13 сентября, задолго до рассвета, с водной глади губы Грязной, чуть южнее Ваенги, взмыл гидросамолет морской авиации. Он сделал крюк над долиной Туломы, а затем взял курс к финской границе.
Павлов и Нистрем с разведчиками разместились в его пузатом чреве.
Гидросамолет должен был приводниться, по расчету, на озеро Одежявр, оттуда, после небольшой промежуточной базы, предстояло идти пешком к намеченной цели.
Павлов пришел на флотскую службу из псковского приозерного края. С ним призвали еще несколько его земляков. С детства озера крепко запали в память. Чаще всего по вечерам, собравшись землячеством, они затягивали свою любимую песню:
Эх, озера, широки озера.
Мне вовек вас не забыть.
А иногда пытались запевать ее даже в походном строю.
Озера на Мурмане, как и на псковской и новгородской земле, по конфигурации, по очертаниям берегов нередко настолько схожи, что спутать их ничего не стоит.
Промозглая и туманная погода способствовала скрытности полета. На рассвете сели по расчету штурмана. Однако он определил место посадки неточно. Пока разобрались что к чему, самолет уже улетел. Оказалось, что самолет сел на озеро Калмыкявр. Пеший маршрут стал много больше предполагаемого.
На берегу рассортировали имущество. Разложили его по рюкзакам и сумкам, оставив резервный запас на обратный путь.
Хлопоты, обследование ближайшей округи заняли весь день.
Вечером, когда стемнело, двинулись в путь.
На первом этапе группу вел Петр Еремин. Петр — разудалая голова. Парень общительный, компанейский, любит веселье и всем советует никогда не горевать. На базе, в отряде он любит напевать под гитару. Играет умело, гитара у него звучит в полный голос, правой перебирает струны, не бренчит по ним подряд, а пальцы левой шустро бегают по грифу вверх и вниз, лишь на мгновение подлипая к ладам.
Природа одарила его сочным, густым голосом, хотя и не сильным. Песни поет какие-то свои. То загрустит, загорюет по лихому шоферу, который мчался по Чуйскому тракту вдогонку за любимой, да угодил в бурную реку, а то вдруг заведет тоскливо о русских эсминцах, подорвавшихся на Балтике на минах хитроумных англичан.
Сидит иногда в кубрике один, тихонько касаясь струн пальцами, вполголоса напевает. А случится хмурая, неприветливая погода, посыпет с неба дождь и слякоть, мерзостно на улице до того, что носа высовывать не хочется, соберутся возле него моряки, рассядутся на койках, притихнут, заслушавшись ереминскими песнями.
