— Не могу же я держать обоих, а? — сказал Тео.
— Нет, — сказал я. — Ни в коем случае. Ни при каких обстоятельствах.
— Давай сделаем так, — сказал он. — Пусть все будет по-честному, поэтому бросим монету. Решка — ты его берешь.
— Мне не нужен кот, Тео.
— Орел — ты лупишь его по голове большой палкой, пока он не отдаст концы.
Мать приехала меня навестить.
За два дня до ее приезда я открыл окно. Затем спрятал пепельницу, которую Люси украла в баре, и вытряхнул из корзины окурки Джулиана. В ночь перед приездом я передумал и двадцать минут оттирал внутренность корзины лимонной жидкостью для посуды.
К счастью, Джулиан на весь день уехал в “Бьюкэнен”. Компания пригласила его в виварий, где обезьян учили курить. Люси была в Лондоне на демонстрации против миссис Т, так что в итоге я избежал необходимости представлять свою мать тем, кто для меня что-то значил. Я не выдал ничего личного и ни к чему не привлек внимания.
Вообще-то мать осталась настолько довольна визитом, что предложила купить что-нибудь особенное для оживления моей комнаты. Мы отправились в старейший универмаг города и в зале для некурящих тамошнего ресторана попили чаю. Затем она купила мне черный вельветовый пуфик, доплатив за треугольную этикетку Британского института стандартов с надписью “НЕ ВОСПЛАМЕНЯЕТСЯ”.
Уолтер говорит, что играл вчера вечером в домино в “Генерале Гордоне”, и Хамфри Кинг поинтересовался, не против ли я, если он будет время от времени заскакивать, как в стародавние деньки.
— Это было не так уж давно, Уолтер.
— Доживешь до моего возраста — все деньки будут стародавними.
Разумеется, я говорю ему, что я не против.
Он говорит, что старый Бен Брэдли и Джонси Пол тоже там были. И еще парочка других.
Я не могу удержаться от смеха.
— Приводи всех, — говорю я, — и новеньких, если кто-нибудь еще хочет присоединиться. Притаскивай всю доминошную лигу, Уолтер, если у них легкие выдержат.
— Я не могу его взять. Его еще надо кормить из бутылочки, а на работе у меня жалуется секретарша миссис Кавендиш.
— Нет.
— У нее аллергия на кошек.
— Нет.
— К тому же я каждую среду вечером занят и не могу брать его с собой.
— Ты его нашел, ты и бери. Глупо бросать монету.
— Я дал ему имя.
— Я не возьму твоего кота.
— Бананас.
— Нельзя принимать решение, бросив монету.
— Его зовут Бананас.
Я посмотрел на котенка, тот свернулся у Тео на руках клубком и мурлыкал. Коричневые отметины все равно напоминали утку. Он потерся щекой о шерстяную безрукавку Тео, чуть высунув розовый язычок. Знаю, коты не улыбаются, но когда Бананас так закрывал глаза, я думал, что, возможно, и ошибаюсь.
