Его мысли продолжали свой неукротимый бешеный бег, искорками метались в голове, складывались в строчки, которые он спешил записать и которые отвечали его сильным чувствам. «Лалла — зверь лесной», да, она была именно такой. Маленький зверек, неприрученный и неуправляемый. Она была немного диковата. Но было в ней нечто другое: «Лалла — пташка вольная». Выражение культуры в ее существе? Ее необычная способность понимания, ее особенное умение слушать. Хорошая черта характера. Но необузданность, даже, можно сказать, бесстыдство в ней неприятно, отталкивало. Он видел, он знал, что не обманывался. Лишнее жжение в его любви к ней, это знание клеймило огнем. Оно разъедало. Нет, неправда, она была еще и другой, такой, какой он желал бы видеть ее. Она была сказкой, эта Лалла Кобру!
Неожиданно возникло ощущение, будто он участвовал в чем-то нехорошем, малопристойном. Собственная проницательность терзала его, казалось, будто он совершил неблаговидный, недостойный поступок. Он должен непременно видеть ее, снова оказаться на высоте своего чувства.
Да, он должен избавиться от этого недостойного, режущего нервы видения. Но оно не уходило. Он чувствовал, что она достанется ему нелегко — если вообще достанется. Она ведь неуловима! Ее образ манил его, звал, нет, сил больше нет вынести эту муку — он должен, должен видеть ее. Он пойдет к ней с цветами…
Осень, казалось, сегодня окончательно завладела городом. Улицы странно вдруг посерели — явный признак поздней осени в Христианин, и люди, тоже под стать времени года, как бы перевоплотились на определенный манер: посерели, даже выглядели почти черными. Может быть, оттого что яркие тона исчезли в дамских одеяниях.
Улица Драмменсвейен раскинулась вширь большим потоком и захватила его, праздничная, как всегда. Но он не привык прогуливаться здесь в это время суток, поэтому он смутился и чувствовал себя неловко. Да еще огромный букет цветов в придачу! Продавщица завернула букет в красивую бумагу, закрепила булавкой, но верх оставался неприкрытым. Он подумал о себе, как о шуте гороховом. Такое чувство, будто он шел сквозь строй, будто все знали, куда он держит путь. Кроме того, приходилось постоянно кого-то приветствовать.
Наконец, он дошел до Бюгдё. Она жила в одном из первых зданий на этой улице. И как только он оказался перед дверью ее квартиры, нервное напряжение исчезло, мгновенно улетучилось. Восхождение по лестнице привело его в приятное расположение духа. Он позвонил.
