На нашем правом фланге еще продолжался бой. Глухой отзвук его доносило до нас эхо, многократно отражаясь от скал. Перед нами, далеко в северной части горизонта, вспыхивали молнии разноцветных ракет, а несколько ближе темноту прорезали огненные ленты пулеметных очередей нашей окопавшейся пехоты.
Из расположенной несколько позади наших позиций кухни принесли ужин. Открытые термосы пахнули густым горячим паром. Повар, рядовой Ваня Малашкевич, сосредоточенно отмерял ровные порции супа, осторожно наливал его в протянутые котелки. Рядом на разостланной плащ-палатке лежали аккуратно нарезанные ломти черного хлеба.
Еще не утихло вокруг термосов бряцание алюминиевых ложек, когда Мухамед Исмаилов, как всегда раньше других управившийся со своей порцией, начал, поглядывая на соседей, свои прибаутки.
— Ничего не понимай моя башка, — нарочно утрируя восточный акцент и корча в забавной гримасе черное от загара лицо, удивлялся он. — Винтовка большая-большая — один человек, а котелок маленький-маленький — два человека. Где справедливость? Скажите мне, джигиты…
Взрыв смеха, как обычно, вторил словам этого любимого всеми артиллеристами парня.
Но так было на самом деле. В нашей батарее котелок приходился на двоих бойцов, а автомат имел каждый.
— Закон войны, — разъяснял свою шутку Мухамед. — Целиться ложкой в котелок могут сразу несколько, а вот из автомата в противника — тут уж каждый должен отдельно.
Правда, нам, артиллеристам, возможность непосредственно встретиться с врагом и употребить по назначению наши автоматы выпадала не часто. Тем не менее каждый умел хорошо пользоваться личным оружием, а также ручными гранатами. Случались в нашей фронтовой жизни и встречи с врагом, так сказать, с глазу на глаз…
Теперь, вспоминая Мухамеда и его шутки, я совсем им не удивляюсь. Ему-то больше, чем другим, не хватало полагавшихся порций. Как сейчас вижу его, огромного, рослого, с могучими плечами, на которых, казалось, лопается гимнастерка. Это был человек крепкого телосложения и удивительной силы.
…Было это где-то уже за Ростовом. Сломав оборону наших войск на Дону, фашисты двигались вперед, бросая в бой все новые дивизии пехоты и танков.
Однажды во время переправы через какую-то речку заглох мотор трактора, тянувшего наше орудие. Положение было не из приятных: нас преследовало несколько фашистских танков, а за ними двигалась цепь пехотинцев. Сейчас успех схватки мог решить каждый снаряд.
— Давай, давай, скорей вытаскивайте орудие! — кричал командир нашего расчета сержант Сорокин. Но все наши усилия были напрасны. Берег речки был скользким и довольно крутым, а 76-миллиметровка — вещь отнюдь не легкая: весит-то она более двух тонн…
