— Кончились наши дорожки отступления… Несколько дней как держим позиционную оборону, и с этого времени совсем другими стали наши бойцы, — вводил нас в обстановку обрадованный парторг Наумов. Сердечно обнял нас, крепко поцеловал. Был он теперь заместителем командира батареи по политчасти, так как наш политрук получил направление в дивизию.
От сержанта Сорокина мы узнали, что орудие после небольшого ремонта снова в строю, а из всего личного состава только мы с Колей пострадали во время схватки с танками. Грицко с Мухамедом тискали нас своими ручищами, а новенький, из пополнения, Ахмет Мусукаев с интересом приглядывался к нам.
— Это твоя замена, Станислав, — представил его нам командир орудия. — Но ты, наверное, к нам вернешься, я попрошу командира батареи…
Вскоре нас вызвал к себе командир батареи. Он, уже в звании капитана, поздравил Колю с присвоением ему звания младшего сержанта, а меня — ефрейтора. Что и говорить, мы были счастливы. В тот же день Коля по приказу вернулся на свою прежнюю должность — наводчиком, меня капитан Сапёрский направил на двухнедельные курсы химинструкторов, организованные штабом нашего полка. Не скажу, что это назначение меня обрадовало. Я еще не успел оглядеться по прибытии и поздороваться со всеми в батарее, а тут опять прощайся. Но в армии приказ есть приказ, обсуждать его не приходится.
С курсов я вернулся довольный. За четырнадцать дней напряженной учебы я многому научился. Теперь я был знаком с секретами разного рода отравляющих веществ, со способами защиты от них людей и боевого снаряжения. С этого дня я стал химинструктором. Впереди были различные практические занятия с личным составом отдельных расчетов, хлопоты по приобретению средств противохимической защиты и их сохранности.
Жизнь в батарее стала более размеренной и спокойной, хотя война по-прежнему давала о себе знать днем и ночью, потому что наша батарея служила как бы противотанковым заслоном.
Враг был задержан, долгие пути отходов кончились, и мы радовались этому. Эту радость переживал весь Северо-Кавказский фронт.
«Так, осенью 1942 г. наступление немецко-фашистских войск на перевалах Главного Кавказского хребта было остановлено и создана устойчивая оборона хребта. Этим был сорван план гитлеровского командования по овладению Главным Кавказским хребтом»[30].
Итак, свершилось!
Перед огневыми позициями батареи, на расстоянии около трехсот метров, отчетливо были видны окопы нашей пехоты. Узкие и извилистые, они были замаскированы порыжевшим дерном, ветками, опавшими листьями. День и ночь, без перерыва, отсюда велось наблюдение. Людям было нелегко. Приближалась зима. Вскоре выпал снег и прикрыл позиции белым пухом. Во время очередной атаки гитлеровцев над нашими головами непрерывно свистели пули. Но не метко стреляли фашисты, и мы, артиллеристы, как и наша пехота, не были за это на них в претензии.
